Кровавая Мачеха
Шрифт:
Но ведь с Евгением Мидантийским всё иначе. И от этого еще паршивее. Знать, что твой враг — даже не подонок и не мерзавец. Просто… разумный политик. И даже искренне любит свою семью. Он ведь за родную дочь рискнул и собой.
Арно Ильдани в последнем случае поступил бы так же, но не Фредерик Юбочник. А ведь он был еще ничего — на фоне всех последующих эвитанских королей.
— И я знал принца, что придерживался совсем других принципов. Я был другом его сына.
Евгений длинной, тонкой палкой поворошил остатки погибающего костра. Те слабо
— Думаю, ты говоришь о полководце Арно Ильдани.
— Нетрудно догадаться.
Император наконец закончил точить клинок и одним движением ловко и осторожно вбросил его в грязные как их одежда, ножны. Брезгливости в нем ни на медяк. Радоваться ли хоть этому?
Спасенная девочка лишь шелохнулась, так и не проснувшись. А Белла спит сейчас крепко, как усталое дитя.
— Да. И не только потому, что твоя спутница по скитаниям принцесса Арабелла — невеста Грегори Ильдани. Ты слишком часто сам упоминал Грегори Ильдани.
— Белла — мой друг и названая сестра.
А может, не только названая. Но императору Мидантии такое знать незачем точно.
— И ты давно знаешь, кто отец ее ребенка. Она изначально призналась в этом.
— Пусть так. Но догадаться легко и без того. Даже у вас в Эвитане подобные принцу Арно — редкость. И вспомни конец его судьбы.
— Он и у тиранов бывает не слаще, — Витольд здоровой рукой поправил повязку поудобнее. Уже привычно морщась от боли. — И не только у нас в Эвитане или в Мэнде. Вспомни…
— Моего отца и дядю? Согласен. Но я не сказал, что одобряю тиранию. Вспомни, отца я сверг сам. Чтобы не дать ему убить мою семью, веришь ты в такой мотив или нет. А у вас в Эвитане и сейчас есть политик, чьи убеждения схожи с вашим Арно. Герцог и маршал Анри Тенмар. Я уже говорил тебе о нем. Но он — не король и никогда таковым не станет. Когда у него был шанс примерить корону, он надел ее не на себя. Как считаешь, Витольд Тервилль, о чём это говорит? А сейчас нам пора разбудить дам, вернуться к холмам и поискать укрытие понадежнее открытого неба. Видишь черные тучи на горизонте. Вдруг они собрали воду из Гиблой Реки?
2
Ночные костры жарко пылают в зимней ночи. Слишком холодной для южной Мидантии. И слишком теплой для Севера, о каком в детстве грезила Юльхен.
За стенами плотного шатра воин и девушка по очереди пьют из чаши. Его волосы — смесь черни с пеплом, особенно на висках. В ее глазах — решимость и отчаяние.
Воина Евгений узнал: Анри Тенмар. Кто его спутница?..
Внезапная тревога заставила Евгения открыть глаза мгновенно. Под рукой — теплая рукоять клинка. Ее греет человеческое тепло — даже в сыром подземелье, куда они скрылись. Потому что окрестные холмы слишком доступны для вражеских стрел.
На страже сейчас Витольд
А еще Евгений понял, что Тервилль ждал уже до последнего. Терпел до последнего.
А теперь прикрыл глаза — наверное, думал, что на миг. Только чуть передохнуть.
Но уже их больше не открыл. Как и не смог удержаться на ногах.
Бывший эвитанский лейтенант Витольд Тервилль мешком повалился на сырую, холодную землю Гнилых Окраин Мидантии. И можно даже не сомневаться, что рядом с его телом любой клинок нагреется еще сильнее. Как от жаркого огня пылающего очага.
Как сейчас пылает лоб упрямого эвитанца. Прямо над запавшими закрытыми глазами.
Как сейчас не помешали бы жарко горящий -нет, не чужой лоб, а костер. А еще — теплый, сухой плащ и горячая чаша из сна! Даже вместе с зимней — лютенской? — ночью.
Воспалению раны Евгений даже не удивился. А мог бы догадаться раньше. Как и понять, что сырость и холод легко ускорят любую болезнь. Особенно лихорадку.
И насколько же плохо этому Витольду, что сейчас он даже не дрогнул от прикосновений недавнего врага! От того, что враг кутает его в плащ. Увы, тоже уже отсыревший.
— Проснитесь, — Евгений осторожно разбудил спавших рядом Арабеллу и спасенную местную девчушку по имени Мика — с рыжими, как у Юли, волосами. — С нами раненый в жару.
— Я принесу воды, — подал из тьмы голос их старый проводник. Сереющий отсвет озаряет далеко не всю пещеру. — Горячей, с травами.
— Они помогут? — уточнил Евгений.
— Если будет на то воля Кроноса.
Того самого, что не только давно рехнулся, но и должен быть вне себя от гнева — за уведенную у него из-под носа жертву? Этот поможет, держите шире карманы. Или куда тут принято что прятать?
Как старик угадал, что у чужеземцев беда? Знал заранее? И не счел нужным предупредить.
Увы, сейчас не время превращать его в еще одного врага. Даже настораживать не стоит. Не больше, чем он уже насторожен.
— Вам следовало просто отдать девушку Реке. Реке и нам. О ней бы позаботились.
Если бы не съели. Такое тоже здесь встречается — старец вчера признался сам.
А Евгений раз уже почти отдал — другую девушку другому древнему безумному богу. Хватит. На сей раз на второй чаше весов не лежит жизнь его дочери, и потому он вполне в своем уме.
Каким смертельным ядом начинены клинки их врагов? Так и не назвавший имени старик этого не знает. Или не желает говорить. А читать мысли Евгений еще не научился.
Может, дело и не в оружии. Может, достаточно самой близости Великой Реки и яда в ее волнах.
Ведь все они, пришедшие издали с Тайных Путей, привыкли к теплу и к живительному морскому ветру. Даже когда-то рожденный на Севере Витольд Тервилль.
— Мы никого не отдадим, — ободряюще кивнул Евгений Мике, прежде чем вспомнил, что она может этого не увидеть.