Кроваво-красный

Ulgar Ridt

 "Мы убиваем виновных".

 В это верил Корнелий, оправдывая каждое убийство справедливостью возмездия или волей Богов. В это очень хотелось верить сейчас, чтобы отгородиться от Довеси спасительным осознанием того, что их деяния совершенно разного рода.

 "Мы не убиваем своих, тех, кто из нашей семьи", — мысль оборвалась, разъеденная осознанием лжи. Марта и Николас были своими, и их казнили, Корнелий был своим...

 — Я вижу, тебе это неприятно, — данмерка между тем остановила на Терис свой внимательный взгляд и усмехнулась без всякой тени сожаления о содеянном.

 — Мне трудно судить. Та девушка должна была решать сама...

 — Она должна была трезво

смотреть на свое будущее. Кому она нужна с ребенком от бродяги? Стоило сделать все самой и начать новую жизнь, а не сводить с ней счеты. Впрочем, меня это не касается. Я рассказала все это к тому, что меня очень забавляет поведение Матильды. Потрясающий морализм для без пяти минут убийцы, чья племянница была не лучше нас с тобой. Зато какие речи про чистоту дворянской крови...

 Терис промолчала, чувствуя все нарастающее желание уйти и гнетущую безысходность ситуации. Выказать недовольство нельзя, а одобрить...это будет противоречить ее выдуманному характеру и судьбе… Да и настоящим тоже. И убивать данмерку, как на зло, рано...

 — Знаю, для тебя это тоже ужасно, — Довеси уловила ее неодобрение, но, казалось, приняла его спокойно, будто бы ожидая, — Ребенок, чужая жизнь... Только я не убийца, я лекарь, который исправляет последствия чужой глупости. Тем более, мне за это платят. А Матильда тогда платила очень хорошо, и просила очень…убедительно. Но не будем больше об этом, я вижу, ты не одобряешь.

 — Мне тяжело это понять. Я... не хотела бы оказаться на месте той девушки.

 — Так радуйся, что ты сирота, и никакой заботливый родственник не решает за тебя твою судьбу. Хотя повторюсь, ребенок в столь юном возрасте — верх глупости.

 — Но если от любимого человека...

 — Все это очень наивно. Вот даже взять тебя — ты уверена, что по возвращению домой ты не окажешься на улице?

 Терис подняла на данмерку взгляд, смутно надеясь, что она шутит, но та выглядела предельно серьезно, только в глубине зрачков поблескивало что-то злорадное.

 "Вот сука..." — злость укрылась за праведным возмущением, вызвавшим у Довеси только улыбку.

 — Господин Доран не такой, он...

 — Честный и, конечно же, любит тебя, — она только шире улыбнулась, явно забавляясь наивностью полукровки, — Если это так, то тебе сказочно повезло. Но скажу честно — сомневаюсь. Не обижайся, но красотой ты не блещешь, фигура никакая, образование у тебя отсутствует, происхождение... Ты хоть думала, на кого будет похож ваш ребенок?

 — Молюсь, чтобы на отца, — выдавила полукровка, стараясь не думать, насколько глупо, в духе какого-нибудь столь любимого Альгой романа, звучат все ее слова.

 — Правильно делаешь. Острые уши едва ли украсят наследника благородного рода.

 — Довеси, зачем весь этот разговор. Ты сама...

 — Я собираюсь замуж за Примо, а не заводить с ним детей. Я слишком молода, я переживу его, нет смысла взваливать на себя такие заботы, — Довеси поморщилась, прислушиваясь, — Что-то он долго с ней любезничает. Я не могу доверять ему, пока рядом есть люди вроде Матильды... Потом поговорим, я пока спущусь к ним. Примо молод и наивен, а эта старая стерва вполне способна наговорить ему про меня всякой дряни.

 — Довеси, умоляю, только не надо снова ссориться с ней, — Терис проскочила в дверь следом за данмеркой, которая как будто бы забыла о ее существовании, — Ты сама говорила, что Матильда влиятельная, может отомстить...

 — Она не рискнет связываться с семьей Антониусов. А ты знаешь, как сильны мои намерения породниться с ними, — бросила Довеси через плечо, и в ее тоне прозвучала угроза, заставившая Терис замедлить

шаг и остановиться, не дойдя до лестницы. Данмеры вспыльчивы и этим опасны, и больше всего ей не хотелось оказаться рядом с рассерженной данмеркой, сведущей в магии разрушения.

 — Пожалуйста, осторожнее, — Терис боязливо застыла в паре шагов от Довеси, — Я очень боюсь за тебя.

 — Лучше бойся за нее, — усмешка данмерки была не лишена доли пренебрежения к трусости полукровки, — Можешь даже помолиться.

 Терис ограничилась тяжелым вздохом и горестным взглядом, отразившим ее неприятие ссор, скандалов и всякого рода насилия. Не к лицу ей это с ее церковным воспитанием, тем более, она будущая мать...

 — Не переживай ты так, я просто утащу оттуда Примо. Нечего ему слушать эту старуху, — тон Довеси несколько смягчился, и она одарила Терис уже более дружелюбным взглядом, — И тебе совет — не подпускай ее близко к своему суженому, а то и ему такого наплетет, что ты точно на улице окажешься.

 "Он не такой", — уже собралась произнести надоевшие слова Терис, но данмерка, не дожидаясь ответа, сбежала по ступеням вниз, и ее платье уже шуршало где-то в дальнем коридоре.

 Все в подземельях. Довеси неизбежно пересечется с Примо и Матильдой, и юный дворянин станет свидетелем их скандала...хотя уже стал, дальнейшее будет лишь продолжением начатого. Скорее всего, там же окажется и Нельс, а если нет — прибежит на крики. Вряд ли он займет сторону старой высокомерной дворянки, не считающей его за человека, скорее, поддержит молодую, красивую и более простую в обращении данмерку... Жаль, что не приходится надеяться на убийства — в лучшем случае Довеси и Матильда вцепятся друг другу в волосы, их растащат, Нельс покроет благородных дворян неблагородными выражениями, и на этом все закончится. Сейчас они злы, но недостаточно, чтобы решиться на преступление. И слишком много свидетелей, которых у них точно не хватит духа убрать — из всех их убивал разве что Нельс, а отравление неродившегося ребенка не считается, хотя вся эта история и казалась Терис крайне неприятной.

 Когда убийца закрыла за собой дверь, Лашанс, до этого кругами ходивший по комнате, остановился и вопросительно взглянул на нее.

 — Довеси снова сцепилась с Матильдой, сейчас где-то в подземельях, — доложила Терис, — Но Довеси все же помогла ей, перевязала раны. Думаю, Матильда умрет к утру.

 — Прекрасно, она ужасно надоедливый человек.

 — Довеси не лучше, — Терис прошлась по комнате, привлеченная блеском оставленного на столе гребня, — Тоже лезет не в свое дело, советовала мне избавиться от ребенка, — в голос прорвалось искреннее негодование, — Еще про вас начала говорить... Что вы меня бросите вместе с ребенком. И что вообще непонятно кто родится. Жаль, что сегодня не ее очередь.

 — Терис, нет никакого ребенка.

 — Какая разница, мне все равно неприятно это слушать. И сама идея...неправильно это. Моя мать могла бы сделать то же самое, это решило бы все ее проблемы, — Терис ненадолго умолкла, по осколкам собирая в памяти мать. Босмерка, которой едва минуло двадцать — по меркам своего народа слишком юная, чтобы заводить семью, слишком зависимая от родителей и своего рода, — Ее не выгнали бы из дома, она осталась бы в Валенвуде со своей семьей. Может быть, потом вышла бы замуж за равного, завела бы чистокровных детей, — под натиском негодования в памяти вспыхнул огонь Обливиона, обдавая жаром сквозь время, и где-то давно и далеко с треском обрушилась горящая крыша полузабытого дома, погребая под собой маленькую фигурку босмерки, — Может, так и надо было сделать... Если бы не я, она бы еще была жива.