Кроваво-красный
Шрифт:
Аркуэн усмехнулась и откинулась на спинку кресла. Улыбка, тронувшая здоровую сторону ее лица, не была лишена снисхождения, но ожидать упреков в глупости не приходилось: преданность и послушание искупали все, и подобная наивность даже забавляла альтмерку.
— Я тоже не хочу смертей. Ни среди своих людей, ни в других убежищах. Нас и так мало, найти достойных убийц слишком тяжело... — Краем глаза Матье увидел, как она коснулась пальцами обожженной щеки, — Альга была достойной. Сильной. Хорошим информатором. Жаль, что она выбрала такой путь. Черной Руке
Смех матери снова заскрежетал в ушах, но убийца уже с меньшим усилием заглушил его.
Не сейчас. Она порадуется потом, но сейчас он слишком занят. Нужно наложить новый слой мази, аккуратно забинтовать руку, чтобы Спикер могла надеть сверху перчатку. Неудобства будут раздражать ее только сильнее, а ей нельзя волноваться.
— Если вы прикажете, я могу выполнять работу информатора. Конечно, у меня гораздо меньше опыта, но если нужно...
— Нет. — Альтмерка качнула головой. — Ты нужен мне здесь, в убежище. Я не хочу никого видеть... Не хочу выходить в таком виде... — Слуха коснулся тихий скрип подлокотника, сжатого рукой Спикера.
— Все будет так, как вы прикажете. И вы выглядите значительно лучше. — Матье позволил себе улыбку, едва ли не единственную искреннюю за долгое время.
Когда он, согнувшись под весом альтмерки, тащил ее на себе к оставленной в камышах лодке, единственным, что давало силы, был страх за ее жизнь. Аркуэн в полузабытьи еле переставляла ноги и тяжело дышала, цепляясь за его плечо обожженными пальцами. На пару мгновений он увидела тогда ее лицо и с ужасом подумал, что она ослепнет на один глаз. Если бы не ждавший их на берегу лекарь...
Аркуэн усмехнулась и убрала волосы назад, открывая обгоревшее ухо, и потянулась за мазью. Эрлин сотворила чудо: кое-где розоватая кожа уже затянула язвы, и рубцы на шее уже не выглядели так жутко, как поначалу. Наверное, со временем даже ухо примет почти прежний вид. Надо бы уговорить ее съездить в Имперский Город, где маги на порядок выше той же Лотты, способной только штопать раны и варить зелья...
Для блага дела, конечно же.
Попытка убедить не то себя не то мать, убивала своей неубедительностью, подтачивала собственную веру в свои намерения.
— Вас обязательно вылечат. — Матье аккуратно обернул бинт вокруг запястья альтмерки.
— Надеюсь, скоро. — Раздражение не вернулось в ее голос, здоровой рукой она натянула на колени скомканный плед. — В ближайшее время моими делами займешься ты. Если будут какие-то вопросы, я на все отвечу.
Матье промолчал, взгляд прилип к белой полосе бинта.
Аркуэн нельзя ходить на задания еще долго, пока не сойдут все рубцы. Убийцам ее ранга опасно иметь настолько явные приметы, с которыми им не затеряться в толпе. Ее не должны узнавать, она должна оставаться в безопасности, ей нельзя рисковать собой. Если она умрет...
Матье с содроганием вспомнил, как полыхнули склады портового района. Тогда он испугался, впервые за много лет испугался настолько, чтобы забыть про осторожность и броситься в сторону пожара.
"Без
— Вам нельзя сейчас рисковать. — Бретонец бережно приложил к руке Аркуэн бинт. — Если вы доверите мне...
— Мне больше некому доверять. Я знаю, ты не подведешь. — Отсвет огня задержался на длинных ресницах, когда альтмерка прикрыла глаза. Морщины разгладились, с тихим выдохом она откинулась на спинку, не обратив внимания на упавшую на лоб прядь волос. — Только ты меня никогда не подводил.
Рука замерла, бинт дрогнул в пальцах.
Он давно знал это. Знал о своем особом статусе, об оказываемом ему доверии, хотя Аркуэн никогда прежде не говорила об этом. Наверное, стоило порадоваться...
— Спикер...
"Они все умрут, матушка. Все до единого". — Давнее обещание давило изнутри, и радость оборачивалась чем-то удушающе тяжелым, не дающим вздохнуть и закончить фразу.
Нечего говорить. Однажды он уже сказал обо всем Марии. У нее тоже были красивые золотистые волосы...
— За все эти годы ты не сделал ничего, за что я могла бы злиться. Ты все делал так, как надо. Даже когда ты приволок эту полукровку и не дал ей умереть... — Аркуэн помолчала, как будто бы продолжение фразы стоило ей усилий. — Ты поступил разумно. Так, как должен был поступить, несмотря на мое отношение к убежищу Чейдинхолла. Единственное в жизни, за что я могу сказать Лашансу спасибо — это то, что он порекомендовал мне тебя.
— Я...я очень рад, что...что вы так высоко оценили мою работу... — Голос дрогнул и сбился, не требуя усилий в лицедействе. Пальцы с трудом затянули узел. Не так аккуратно, как хотелось бы, но мысли ускользали, мешаясь в водовороте обрывков фраз и образов.
Матушка шептала ему о светлом и прекрасном будущем вдали от маяка и вечных ветров. Ее голова упала с кровати и уставилась пустыми глазами, губы открылись в безмолвном призыве отомстить. Высокий черноволосый убийца безразлично посмотрел на него и шагнул к окну, переступив через черное пятно крови на полу. Через много лет он же с тем же выражением лица писал ему рекомендации о переводе в другое убежище. Высокая альтмерка с колючими глазами встретила его подозрительным взглядом и долго смотрела искоса, как будто бы чувствовала его мысли.
"Убить их. Убить их всех", — Слова, звучавшие в голове двадцать лет, теперь выворачивали наизнанку, шумом заполняли уши и выдавливали из легких остатки воздуха.
Нужно выйти наружу, подставить лицо под капли тающего на ветвях деревьев снега и дать мыслям прийти в порядок. Нельзя забывать, кто он. Нельзя забывать, зачем он пришел, зачем проломил кочергой череп своему отцу... Он никогда не ценил мать, он заслужил это. Нельзя об этом забывать...
— Ты выглядишь усталым. — Альтмерка наклонила голову, взгляд коснулся его лица, и он не успел отвести глаза. — Тебе стоит выспаться, завтра обсудим твои обязанности.