Кровавое евангелие
Шрифт:
Эрин, издав еле слышный вздох, обвила руками его шею.
10 часов 04 минуты
Рун проснулся от лимонно-кислого запаха химического чистящего средства и, положив ладонь на грудь, начал вспоминать все, что было с ним до этого, а потом, приподнявшись на локте, осмотрелся.
Он находился в спальне с белыми занавесками от солнца. В нескольких шагах от его постели на деревянном полу лежала какая-то женщина. Надия. Сейчас он вспомнил все. Надия. Эммануил. Бункер. Он прислушался к биению
Опираясь на спинку кровати, он встал на ноги.
Надия зашевелилась и потянулась, как проснувшаяся кошка.
— Тебе лучше?
Рун, покачиваясь на нетвердых ногах, спросил:
— Тебя ранили?
— Только в ногу. — Она тоже встала — правда, с меньшими затруднениями, чем он. — Заживет.
Рун позавидовал ей.
— Ну а как остальные, тоже были ранены?
— Солдату повезло, — ответила Надия. — А эта женщина — способный стрелок, даже из пистолета, к тому же она чувствует, когда не стоит высовываться.
— А Пирс? — Рун снова повел глазами по затемненной комнате.
— Скончался.
Надия рассказала обо всем, что случилось после того, как Руна подстрелили в лесу.
Корца задал вопрос, который тревожил его больше всего:
— А как велиалы узнали о нашем местонахождении и устроили там засаду?
Об отбытии его команды из Иерусалима было известно только кардиналу и его самому ближайшему окружению.
Надия обеспокоенно вздохнула.
— Я думаю, будет лучше всего, если я вернусь в аббатство с известием о смерти Эммануила и скажу, что ты и остальные люди тоже погибли. Это даст тебе время действовать без надзора со стороны церкви и каких-либо шпионов — ты сможешь втайне ото всех предпринять дальнейшие шаги по поиску Кровавого Евангелия.
Рун согласно кивнул. Им было необходимо держать свои действия в тайне от велиалов.
— Так что насчет Пирса? Что ты можешь сказать о нем?
— Я скажу тебе только то, что я обнаружила, — ответила Надия. — Я почувствовала стыд, когда обнаружила в бункере немецких солдат. И, разумеется, стригоев.
— Значит, ты ничего не скажешь им о русских солдатах?
— Да. Если церковь узнает, что русские солдаты из Ленинграда были в том самом бункере, где хранилось Кровавое Евангелие, они пошлют в Россию не просто команду. Это будет полномасштабная война.
Рун согласно кивнул. Ни один сангвинист так никогда и не вернулся из Санкт-Петербурга живым с той поры, как вероломный Витандус захватил там власть. Для того чтобы вернуть из России хоть что-то, церковь должна будет направить туда по крайней мере армию. А каждая потеря в живой силе ослабит их Орден в борьбе, которую они не переставая ведут против велиалов.
— Мы должны действовать сами, без посторонней помощи, — заключил Рун. — Причем в двух направлениях: предотвратить войну и, используя любую возможность, найти Книгу.
— Ну а как быть с людьми? Брать их с собой опасно.
— Витандус, возможно, ненавидит наш Орден, но он, как ни странно, привержен чувству чести. Может, этого будет достаточно
Рун слышал, что по ту сторону стены сердца Джордана и Эрин забились чаще.
— Рун, я совершенно ясно вижу твою привязанность к ним, — сказала Надия. — Неужели ты думаешь, что русские не обратят на них внимания?
— Я же не могу оставить их здесь. — Корца старался не обращать внимания на звуки, доносившиеся из-за стены, от Джордана и Эрин. — Если у велиалов есть осведомители среди высокопоставленных сангвинистов, их жизнь здесь подвергнется еще большей опасности по сравнению с той, что их ждет в России.
— Значит, решено. — Надия встала и надела свой серебряный пояс.
— Мне понадобятся документы на всех нас, — добавил Рун.
— Я обеспечу их тебе, сохранив все в тайне.
Рун обдумывал путь, по которому ему придется следовать. В первый раз за свою долгую-долгую жизнь он должен был отделиться от церкви; даже зная, что это всего лишь на время, он все равно чувствовал себя лишенным чего-то очень важного.
Надия, направляясь к двери, сказала:
— Я принесу тебе кое-что, что ты сможешь использовать для безопасного продвижения. Нечто особо ценное для правителя Санкт-Петербурга.
Даже Надия не осмеливалась называть его по имени.
Когда-то он и сам был сангвинистом, но так вызывающе и грубо нарушил законы церкви, что был отлучен от нее — и это было не обычным отлучением, а изгнанием без возможности возврата в ее лоно, настолько суровым и категоричным, что все знавшие его должны были вечно его сторониться.
10 часов 08 минут
Эрин улыбалась, когда Джордан, подняв ее над кожаным плащом, перенес к себе на колени. И вот теперь она, сидя в удобной позе, смотрела на его шалую улыбку.
— Как получилось, что я оказалась на твоей стороне?
— Так ты же сама перебралась на мою сторону.
Он нежно поцеловал ее в губы, и от этого поцелуя у нее по спине прошел холодок.
Против этого Эрин не могла спорить. Махнув ногой, она сбросила на пол плащ из шкуры беспощадного волка. Джордан с улыбкой посмотрел на нее.
— Проблема решена?
Она провела ладонью по его щеке, мягкой после недавнего бритья, и снова поцеловала его. От Джордана пахло эвкалиптовым кремом, а на его губах все еще чувствовался вкус кофе.
Откинув голову назад, Эрин пристально смотрела в эти прекрасные глаза.
— У тебя голубые египетские глаза, такие как у бога солнца Ра.
— Принимаю это как комплимент.
Стоун положил свою горячую ладонь ей на талию, затем осторожно прижал ее к груди так, что она почувствовала своей грудью биение его сердца.
Эрин расслабилась в его объятиях, чувствуя себя под надежной защитой.
Через несколько секунд Джордан нашел ее рот и крепко поцеловал ее. Страстное желание перетекло с его губ на ее губы. Эрин застонала, еще крепче прижимаясь к нему, и, запустив пальцы ему в волосы, притянула его лицо к своему.