Кровавое золото Еркета

Романов Герман Иванович

Недаром у русских есть достойная для таких случаев поговорка — не копай яму другому, сам в нее попасть можешь!

У чинар и дувала суетились солдаты в невероятной спешке. Приехали сюда на повозках, чем вызвали пренебрежительные улыбки у степняков. Вот только во всем имелся затаенный смысл, и сейчас идущая в атаку вражеская конница должна была познакомиться с наследием гуситских войн. Повозки с самого начала ставились между чинар, образуя своего рода крепостную стену. На них уже были подняты дощатые стенки с узкими амбразурами, скрывавшие двойное дно. Солдаты спешно разбирали

спрятанные там, заранее заряженные фузеи, надевали через плечо патронные сумки, поправляли ремни. Некоторые уже прицельно стреляли в спину убегавшим от места кровавой бойни хивинцам.

— Отходим за дувал и чинары! Отходим!

Отдав команду, Бекович устремился к зеленой рощице, в которой нужно было обороняться несколько часов, пока подойдет подмога. Он прекрасно понимал всю сложность предстоящего дела, но иного варианта, как вчера не думали на совете, просто не нашли. Теперь оставалось только сражаться и надеяться на собственную стойкость, и все солдаты и офицеры, русские и шведы, ногайцы и уздени, прекрасно понимали это. В таких ситуациях все просто — если будешь сражаться до конца и победишь, тогда будешь жить, любой другой вариант нес только смерть — от быстрой, до очень мучительной и долгой, палачи на востоке имели зловещую репутацию.

Князь совершенно спокойно смотрел на растянувшуюся в пару верст огромную конную лаву, которая стремительно приближалась, поднимая до небес желтую песчаную пыль. Конечно, для хивинцев все пошло совсем не так, как они задумали, но сейчас всадники хотели только одного — если не спасти своего хана от смерти, то хотя бы отомстить за него, вырезав всех урусов до последнего.

— Еще минут пять и начнется…

Бекович пробормотал себе под нос, взял протянутую кожаную флягу и отпил из нее холодного, чуть кисловатого вина, щедро разбавленного водой. Щелкнул пальцами — денщик протянул ему уже раскуренную трубку, протерев мундштук платком. Затянулся табаком, пыхнул дымком — все же перекур может быть последним в жизни, да и сам понимал, что подает солдатам пример полного спокойствия и безразличия.

— Торопятся, только не успели — мы уже готовы!

Нужды суетится, и отдавать приказы солдатам, не имелось ни необходимости, ни смысла. Все прекрасно знали, что им надлежит делать, к тому же вчера в подходящей для тренировки рощице чинар, все приемы отрабатывали несколько раз, доведя чуть ли не до автоматизма. На приближающуюся конницу даже не смотрели — тут не было не только ни одного новобранца, но и вообще молодых воинов — только ветераны, перешагнувшие за тридцатилетний рубеж, спокойные как удавы, и столь же разговорчивые.

Головорезы, право слово!

— Что. Шергази, опамятовался?!

Бекович подошел к хану, который смотрел на него мутными глазами. И присел, смотря тому прямо в глаза:

— Наказал я тебя за твое вероломство?! Что молчишь, лжец? Видишь ли, клятва клятве рознь — ты дал клятву на Коране, думая, что я вероотступник, потому не собирался ее сдержать изначально. И сам обхитрил себя, коварный глупец! Потому, что заставил меня в ответ поклясться на Библии — а вот это меня ни к чему не обязывало, с тем же успехом можно положиться на

кизяки или гнилую солому. Наоборот, ты этим нанес мне жуткое оскорбление — и умрешь, но позже, и той смертью, которую мне уготовил. Впрочем, ты получишь легкую смерть, если сделаешь то, что я тебе скажу — тогда и сыновьям своим спасешь жизнь!

Бекович усмехнулся, глядя на побледневшее лицо бывшего хивинского хана, и с мстительной жестокостью произнес:

— Ты же хотел с меня живьем содрать кожу и набить ее соломой — вот и сам узнаешь, каковы ощущения. Я ведь по тебе джаназу читать не буду — зачем погребальная молитва высохшему чучелу, каковым ты будешь навеки, вроде мумии египетских фараонов. Знаешь о таких?! А мясо твое с костями выбросим в пустыню — шакалам есть тоже надо, вот и послужишь им кормом в устрашении другим моим врагам!

Хан не отвечал, только бешено вращал глазами. Да и мудрено ему было ответить, с кляпом во рту — на всякий случай Бекович подстраховался — а вдруг хватит мужества откусить себе язык и истечь кровью.

— На выручку надеешься, Шергази? Зря ты — убить тебя всегда успеют. В яму его — пусть посидит, подумает!

Молчаливые и мрачные уздени уже крепко связали хивинца, и опустили его в импровизированный зиндан. Следом отправили и его советника, что с самого начала переговоров впал в странную задумчивость, из которой так и не вышел. Досим-бея тоже связали — рисковать понапрасну не хотел, мало ли что. Еще развяжет своего повелителя — а нужны лишние хлопоты?!

На края были положены бревнышки, на них сверху положили заготовленный щит — щель оставалась приличная, не задохнутся. В другую яму посадили имамов и суфия с учениками, но для сбережения от гибели, в бою ведь всякое возможно. Накрыли также щитом, ногайцы поверх стали выкладывать плоские камни — и вылезти будет проблематично, и защита от падающих стрел отнюдь не излишняя.

— Как, майор, все ли готово?!

Бекович посмотрел на Пальчикова — офицер был абсолютно спокоен. Да и ответил ровным голосом, без малейшей дрожи.

— Вагенбург поставлен, «чеснок» за арыком рассыпан, колышки в землю вбили, за дувалом тоже — начнут через него прыгать, наколоты будут. Фонари зажжены, расставлены по повозкам и за чинарами — фитили гранат поджигать можно. Пора огонь открывать с дальней дистанции, внести сумятицу в кавалерию, коней повалить. Пушки от лагеря дважды пальнули — пехота в каре построилась, значит, и на выручку нам пойдет. На гребне будут — должны все же успеть.

— Хорошо. Ты отряд сам формировал, тебе им командовать — а я пока посмотрю. Начинай, майор, полверсты осталось. Пора!

Бекович посмотрел на приближающуюся вражескую конницу — хивинцы накатывались плотной массой, яростно визжали и кричали. Такая своего рода «психическая атака» могла напугать кого угодно, кроме тех, кто сейчас засел в рощице. Послышалась громкая команда майора Пальчикова, и сразу прогремел слитный ружейный залп…

Глава 27

— Торопись, братцы, нельзя наших нехристям на расправу выдавать! Покажем басурманам с какой стороны хрен с редькой жрать!