Кровавый пир
Шрифт:
– Что ж за наказы те, которые ты к воеводам возил? Война, што ли?
– Нет, про разбойника, казака Стеньку Разина. Слышь, опять поднимается. Так чтобы вели себя сбережением, друг другу помощь правили.
– С нами крестная сила! – воскликнул старик, крестясь. – Да неужто опять?
– Ох, не дай Бог! Помню тогда, лета три назад, его тут опасались мы. Сколько страхов было, и не приведи Бог!
– Чего три года! – сказал князь. – Тогда он без силы был. А вот всего год, как он в Астрахани был, воеводам повинную принес, а те возьми да его со всеми, почитай, стругами
– Вот, вот! – закивал старик головою. – А намедни мимо нас нищие проходили, так все про его песни пели, а потом, глядь, холоп мне и говорит: недолго вам над нами коряжиться. Придет ужо наш батюшка.
– Ну, – я и показал ему» батюшку»! – засмеялся Сергей. – Спину-то в кашу обратил! Попомнит!
– Тяжело будет! – вздохнул старик. – Народ-то по Волге все сбродный, вольница! Беды!..
– Ну, теперь воеводы насторожатся, – успокоил его князь, – отпор дадут.
– Кабы дали, – с усмешкой сказал Сергей, – взять хоть бы нашего. Боров боровом! Куда ему воевать?
– Ох, беды, беды! – повторил старик и, поклонившись, ушел к себе спать.
Скоро в доме все спали. А вечером сели за ужин, и опять пошли те же беседы про холопов и Стеньку Разина.
Потом снова полегли все спать уже на ночь.
Тихая ночь спустилась над усадьбою Лукоперова.
Сторожа уснули, собаки без толку лаяли, бегая по двору, а сзади усадебного дома через высокий частокол прямо в сад ловко и неслышно перелезал Василий Чуксанов, дворянский сын.
Знал он и куда лезет, и зачем, потому что, спрыгнув на землю, не обращая внимания на темноту ночи, прямо пошел по тропинке к малиннику и там, трижды прокричав совою, замер в ожидании.
Почти тотчас подле него появилась стройная фигура девушки, и он крепко сжал ее в своих объятиях.
– Сердце мое, рыбочка, здравствуй! – зашептал он. – Ну что, думала про меня?
– Думала, – тихо ответила Наталья, – сегодня в поле цветы рвала и все гадала: любишь, нет…
– А что вышло?
– Вышло, что любишь…
– Верно! Как душу люблю! – Василий снова обнял ее и поцеловал.
– Стой! – сказал он. – Слезы? О чем?
– Все о том же, Вася, – ответила, прижимаясь к нему, Наташа, – не на радость любимся. Ничего из этого не будет.
Лицо Василия угрюмо нахмурилось, но Наташа не видела его в темноте.
– Если правда любишь, уйдем! Я говорил тебе, – сказал он, – на Яик пойдем, на Дон. Там я хутор достану…
Наташа задрожала в его объятьях.
– Не могу, милый! Как подумаю, что батюшка за это проклясть может, так и сомлею от страха. Какое счастье, если умру когда, то и земля не примет!
– Бабьи сказки, – с горечью сказал Василий, – не любишь. Так и скажи. Любо тебе вот ночью выходить, голову дурить…
– Вася! –
– Ну, ну, прости, мое солнышко, – поспешно сказал Василий, – сердце у меня такое обидчивое. Сейчас и закипит. Верю тебе, верю… А все же больно, Наташа! Что я им сделал, чем я хуже других! Али что беден?..
– Тсс! Мил ты мне, Вася, и в бедности. Пожди! Знаешь…
– Ну?
– Вот уедет брат. Я батюшку улещать начну. Может, и примиритесь. Тогда легко будет.
– Примиритесь! Я-то не прочь, он мне худа не делал, а он-то…
– Его я упрошу. Пожди, Василий!
– Да тебя, моя радость, всю жизнь ждать буду! Без тебя уже нет для меня счастия…
Он опять обнял ее и начал целовать. Она зажмурилась и принимала его ласки.
– Как подумаю, что они тебя выдать могут за немилого, кровь во мне так, словно вода в колесе, и забьется. Думаю, всех убью, ее вызволю! – заговорил он опять.
Наталья горделиво усмехнулась:
– Ни за кого, кроме тебя, не выйду. В монастырь уйду лучше!
– То-то!.. К вам, слышь, гости приехали? – спросил он.
– К брату, – ответила. Наталья, – приятель. Князь, а как звать и не вспомню.
– Молодой? – уж ревниво спросил Василий.
– Молодой! Как Сережа.
– Может, свататься?
– Не! – Наталья уже засмеялась. – Пусти руки-то! Больно!
Василий тяжело перевел дух.
– Эх, Наташа, Наташа! Кабы ведала ты, как больно мне. Иной прямо идет к вам, в очи тебе смотрит, шутку шутит, а я ровно тать! Собака залает, я уж дрожу, сторож крикнет – я в куст.
– Пожди, Васенька, – ласково сказала Наташа, гладя его по лицу рукою, – пожди! Все потом по – хорошему у нас будет!
– Дай-то Бог! – и они опять целовались.
На востоке показалась золотистая лента, потянуло холодом, и со всех сторон запели петухи, когда Василий полез назад через высокий тын, а Наталья прошмыгнула в свою светелку.
– Ой, уж и напугала ты меня, государыня! – сказала ее девушка, Паша. – Гляди, уже утро!
Наташа тихо улыбнулась.
– Говоришь, время-то и идет! – сказала она.
– А слышь, государыня, что я про гостя-то узнала, – заговорила Паша, садясь на полу подле кровати, на которую легла Наташа.
– Что?
– С им холоп едет. Забавник такой. Дышлом зовут. Так он рассказывал. Князь от… – начала она и разочарованно замолчала, смотря на Наташу.
– Ишь, и заснула! – пробормотала она удивленно и, притянув к себе войлок, улеглась на полу и зевнула.
– Поди, целовалась, целовалась, – бормотала она, – как я с Митькой!
При этой мысли лицо ее расплылось в блаженную улыбку.
III
Князь Прилуков три дня прогостил у Лукоперовых и стал собираться в обратный путь. Хоть и приняли его радушно и ласково хозяева, но он под их кровлею только истерзал свое сердце. До сих пор он не знал любви, а тут сразу разгорелось его сердце пожаром, и не о чем он не мыслил, кроме сестры своего приятеля, а она, словно дразня его, ни разу даже не показалась ему.