Кровопийца

Ad Astra

— И часто у вас такое случается?

— Нет, — ответил голос, и знакомый дорогой одеколон окружил своим запахом подобно настоящему кокону, — недалеко ремонтные работы. Где ты? — спросил он, и в этот момент его рука, ищущая опору во тьме, легла мне на живот.

— Арчи, — я возмутилась, услышав в ответ лишь смех, — мне сейчас совсем не смешно. У тебя есть хотя бы свечи?

— Хочешь устроить романтическую ночь? Тогда предлагаю обустроиться в ванной.

Слышать подобное было ужасно неловко, но когда его тяжелое тело придавило моё к кухонной стойке, я от смятения и доли страха не смогла ни закричать на него, ни хотя бы попытаться

вырваться. От горячего дыхания Арчи разило алкоголем, и он жадно блуждал губами по шеё, пытаясь неуклюже поставить колено между моих ног. Когда же щетина, покрывавшее его лицо, коснулась моей щеки, я мотнула головой и попыталась закричать, вбирая в легкие как можно больше воздуха, но большая ладонь плотно закрыла мой рот.

— Трис, ты же хочешь этого, разве нет? — совершенно искренне и невозмутимо произнес Арчи, и я незамедлительно отрицательно покачала головой. — Я видел, как ты смотрела на меня весь вечер. Поверь, мне тоже жаль, что у нас ничего не вышло. Но…

— Эй, где вы? Я нигде не могу найти фонарик, — услышала я голос Лауры, и свет от телефона заструился по ступеням лестницы. Ладонь упала с моего лица, и я, злостно оттолкнув от себя Арчи, не преминула отдавить ему ногу. Я в жизни не была так благодарна Лауре, как в эту ночь.

— Самовлюбленный кретин, — почти шипя, произнесла я, быстро направляясь к свету гаджета, как к спасительному огоньку. — Посвети на стол, я тоже возьму телефон, — уже громче попросила я, и девушка, кутаясь в шелковый халатик, семенящим шагом направилась в сторону, где спал Марвин.

— Арчи, милый, идем спать, — произнесла она, когда светящийся экран оказался и в моих руках.

— Да, — ответил он растерянно, — я…как-то перепил.

— Мягко сказано.

— Что-то случилось? — удивилась Лаура моим словам, но я лишь отрицательно мотнула головой. Эти двое вполне достойны друг друга, и не моим словам предопределять их и без того фальшивые и корыстные отношения. Но как же мерзко стало на душе…

Глава 4. Полет

Мне нравятся аэропорты.

Не большими зданиями, не красиво оформленными помещениями, и уж тем более не большим количеством людей я восхищаюсь, ступая на блестящий пол и сжимая в ладони ручку замотанного чемодана. Мне нравится то восхищение, то чувство восторга, что захватывает душу, распахнутую для чего-то нового. Перелет — это путешествие, долгое ли короткое, домой или же в неизвестную страну, но это подобно приключению, в которое ты отправляешься, взмывая в небеса. Думаю, со временем это чувство притупляется, ажиотаж с возрастом сменяется волнением или превращается в скуку, стоит полетам стать неотъемлемой частью чьей-то жизни. Мне повезло не часто бывать в аэропортах, и мне повезло в это путешествие отправиться ночью.

Сидя в зале ожидания и сжимая от предвкушения оставшийся со мной рюкзак, я неотрывно смотрела на сверкающий в свете фонарей большой самолет, рядом с которым суетливо передвигались маленькие мигающие машинки. Ночное небо было усыпано звездами, и непередаваемое восхищение вызывало по телу бегущую дрожь. И если сейчас я взираю на всё глазами ребенка, то я безмерно этому счастлива, испытывая радость от того, что кому-то покажется мелочью.

На черных пластиковых стульях, выставленных в ряд, сидели те, с кем мне предстояло разделить не только полет, но и целые недели проживания в одном месте. Некоторые из них поспешили пройтись по магазинчикам с яркими витринами, но большинство,

вымотанное суетливым вечером, предпочло остаться на местах, закрывшись от внешней среды наушниками. Насколько верно я могла судить, в эксперименте участвовало двадцать человек, и уже четверть участников была мне знакома: Джанет заботливо заряжала всевозможные устройства, Арчи и Лаура разговаривали с незнакомым мне худеньким пареньком, а Марвин донимал расспросами профессора Маквея, рядом с которым ходила очаровательная помощница тридцати лет.

Наш рейс объявили, и профессор, пересчитав всех ещё раз, бодро зашагал впереди, вскинув вверх руку с ярким красным зонтом. Ночной воздух обдал своей прохладой, и площадь, что казалось мне поразительно большой, вдруг закончилась, предоставляя пассажирам трап. Разливающаяся во мне энергия синтезировала крайне странные желания, и мне хотелось то прыгать на месте, то крепко сжимать руку Джанет, улыбающейся моим периодическим тихим пискам, что на деле были возгласом радости. До сих пор не могу поверить в то, что все происходит наяву.

Мы заняли свои места, и я с благодарностью к судьбе и удаче осознала, что сижу у иллюминатора. Впереди уже горели маленькие экраны, предлагающие ознакомиться со списком фильмов на выбор, но я воодушевленно смотрела на здание аэропорта, готовясь любоваться ночным небом и сияющим в нем звездами. К сожалению, первые минуты оказались не столь приятными, как я ожидала, и, едва самолет набрал высоту, мне заложило уши. Сколько бы леденцов я ни набирала, ничего не помогло, и это противное давящее чувство испортило мне всю романтику полета. Ночным небом, впрочем, я также любовалась недолго, и уснула уже через полчаса, сморенная трудным днем. Так, навеянные красивыми фильмами представления разбились об острые скалы реальности.

Наш перелет занял шесть часов. Достаточно, чтобы проспать половину этого времени, и достаточно, чтобы мечтать о простой прогулке по земле. К всеобщему разочарованию, когда самолет совершил посадку, нам преподнесли отнюдь не радостную весть о продолжении поездки на уже ожидающем нас автобусе, что означало лишь то, что времени побывать в иностранном аэропорту у нас нет. Профессор Бенджамин, несмотря на свои лета, оказался очень быстрым и, не побоюсь сказать, таким шустрым, что ему нередко приходилось останавливаться, чтобы дождаться нас.

Мы так устали, что сев в автобус, тут же уснули, склонив головы на окружавшие шеи подушки, и проснулись через четыре часа, когда профессор без зазрения совести подключил колонки и взял в руки микрофон.

— Просыпаемся, господа, просыпаемся, — бодрым голосом заговорил он, и я поймала на себе сочувственный взгляд его помощницы, — уже через час мы прибудем на место, и я обязан провести инструктаж. Молодой человек в кепке, проснитесь. Ну же, толкните его, в самом деле. Да, слушать должны все.

Прокашлявшись прямо в микрофон, профессор добился желаемого, вызвав в двадцати не выспавшихся людях настоящую, ничем не прикрытую злобу.

— Замок Сангинем — это удивительно красивое место, вы вскоре в этом убедитесь. Его окружают не менее живописные деревни, но посетить их вы сможете только, если предупредите меня лично. Сам замок принадлежит частному лицу, и то, что он согласился принять нас и даже помочь, поразительная удача. А потому прошу быть осторожными и не портить находящееся в этих стенах имущество, в противном случае возмещение урона будет считываться с вашей зарплаты. Это понятно?