Круги Данте
Шрифт:
С большим трудом выбравшись из толпы, Данте вышел на дорогу к площади Сан Джованни. Баптистерий, «прекрасный Сан Джованни», с его ясной геометрией из белого и зеленого мрамора, был для Данте центром притяжения во Флоренции. Жизнь сделала любопытный круг, вернув поэта к началу. Рождение и смерть, начало и конец. Любимые места, в которые он вернулся, чтобы открыть, что они всегда были здесь, ожидая его возвращения. Потрясенный, он обошел громадное восьмиугольное здание, не выпуская из виду стоящий рядом скелет будущего собора Санта Мария дель Фьоре, который в один прекрасный день назовут новым собором Флоренции. Это было религиозное сердце города. В этом обширном прямоугольном пространстве, которое занимали две площади, находилась душа Флоренции, дух этого города, который проступал таким
Небо медленно темнело; Данте испугался, что снова начнется ливень. Он дошел до Санта Марии, и ему показалось, что строительство не слишком продвинулось с сентября 1296 года. Проект Арнольфо был грандиозным. Просторные фундаменты занимали огромнейшую площадь. Несмотря на это, старая церковь Санта Репарата не была разрушена. Новое здание обнимало ее своими стенами, закрепляя в своем основании. Было странно видеть, как Санта Мария покрывает на треть старинный храм.
Удивляясь спящему скелету Санта Марии, Данте подумал, что некому продолжать работу, которую прервала смерть Арнольфо. Стройка была остановлена на стадии возведения внутренних стен; с другой стороны, новый фасад был украшен только наполовину, не было сложных мраморных обшивок, которые должны были повторять облик Баптистерия. Фасад, украшенный плиткой и изваяниями, свидетельствовал, что Арнольфо был, кроме всего прочего, великим скульптором.
Между тем все пространство вокруг фундамента этого божьего храма представляло собой хаос из камней, каменных плит, железные прутьев, больших перекрученных канатов, разного рода мусора и строительных материалов: когда работа остановилась, свалка продолжала разрастаться за счет всей Тосканы. Такой беспорядок навел Данте на мысль, что в одной из этих куч нашел свою жуткую смерть торговец Пьеро Верначчиа. И внезапно и жестоко его настигли воспоминания о настоящем мотиве его присутствия во Флоренции - об этих отвратительных преступлениях, которые ему было поручено расследовать. Его душу окутала тьма, чернее, чем тучи, которые собирались над головой. Печально и мрачно он заключил, что, может быть, наступил момент вернуться в комнату, предстать перед лицом наместника короля, ответить без промедления на его предложение. В конце концов, он должен был принять решение и надеялся, что на этот раз не ошибется так, как раньше.
Глава 22
Те же самые причины, которые несколько часов назад побуждали его двигаться на юг, теперь мешали ему идти в обратном направлении. Он начал возвращение с улицы Буиа, желая побродить по центру города, во многом изменившегося. Но когда поэт оказался рядом с тюрьмой Стинке и смутно различил полукруг римского амфитеатра, которому придавали форму дома Перуцци, новая мысль вспыхнула в его голове. Его беспорядочное хождение привело его к площади Сайта Кроче, к францисканскому монастырю, который также испытал на себе руку вездесущего Арнольфо. Здесь, в религиозной школе, юный Данте Алигьери дополнил свое образование и увлекся эстетикой и мистикой. Он знал, что в его отсутствие его хороший друг Амброджотто де Бондоне работал над украшением одной из часовен монастыря. Данте не мог лишить себя удовольствия посмотреть на красоту, которая вытекала из рук Джотто и пропитывала все, чего он касался.
Поэт пересек улицу, ведущую к Санта Кроче, оставив за спиной дворец и аббатство. Данте оказался в густо населенном квартале ремесленников, грязном и нездоровом, обитатели которого занимались главным образом окраской одежды и другой обработкой шерсти. Обширная площадь Санта Кроче - огромное пространство перед францисканской базиликой, часто становилась местом мирских и религиозных манифестаций. Состязания, игры или праздники по случаю календимаджо чередовались с разного рода проповедями, которые читались не только младшими братьями-монахами. Тут появлялись маленькие группы людей, занимающих двусмысленное положение, среднее между светским и духовным, - это были «посредники» между орденами и миром, ведущие почти такую же строгую и набожную жизнь, что и монахи. Известные в народе и презрительно называемые бегинами, [35] эти мужчины и женщины влачили нищенское
35
Бегины (бегарды) - движение францисканцев-полубратьев в XIII–XIV вв., а также братьев и сестер секты Свободного Духа, когда они спасались от преследований инквизиции.
Данте вышел на площадь, где бурлила флорентийская жизнь. Приближался вечер, и в общем шуме уже можно было различить отдельные голоса. Посреди площади на камнях стоял любопытный проповедник, окруженный шумным сборищем, слишком шумным для того, чтобы понять серьезность и поучительность проповеди. Оратор был расстроенным пылким стариком, говорившим с жаром, который превосходил во много раз возможности его хрупкого тела. Он был одет в коричневые лохмотья, которые делали его больше похожим на бродягу, чем на отшельника. Может, поэтому старик, выкрикивающий эту чепуху, дрожа от усилий, казался своим в толпе грубых и насмешливых людей.
– Слава нашему Господу, что он не допустил, чтобы эти проклятые времена погубили нас!
– сказал старик с чувством.
– Останутся только святые люди, добрые христиане, которые творят чудеса в такое грешное время…
Его слова сопровождались неприличны ми комментариями и грубыми смешками.
– И где они, почему мы их не видим?
– выкрикнул кто-то насмешливым голосом.
– Вы не готовы видеть дальше собственного носа!
– яростно крикнул проповедник.
– Кроме того, зачем им приходить в такой проклятый город, как этот?
Зрители не переставали смеяться. Он сказал, что они не понимают, что Флоренция более греховный город, чем любой другой. А если бы они прислушались к нему, это принесло бы им пользу.
– Чтобы развлечься?
– спросил какой-то шутник.
– Чтобы работать в несчастье?
– произнес другой, выразив в своей шутке горечь ситуации.
– Чтобы слушать твои глупости?
– выкрикнул кто-то злобно.
– Вам следовало бы искать в другом месте, - продолжал старик, пытаясь объясниться.
– В Виченце я знавал человека, действительно избранного Богом, брата Джованни. Я своими грешными глазами видел, как он воскрешал мертвых, - заключил старик, закрыв глаза с восторженным и непритворным благочестием.
Но даже это не помогло ему завоевать внимание, только новый взрыв насмешек.
– Ради благословенного Бога, Он не пошлет сюда никого, - закричал кто-то фальцетом, передразнивая мольбу.
– Мы ведь как раз потому и не пускаем никого в город, боимся, как бы кто не воскрес из мертвых!
Шумный хохот увенчал изобретательность неизвестного, а просветитель открыл глаза, быстро расставшись со своим мистическим восторгом, и впал в негодование. Данте избегал вмешиваться не в свое дело, связываться с этими глупыми зрителями; он продолжил свой путь к базилике, решив не обращать внимания на эти неприличия. Но вдруг что-то заставило его изменить свое решение. Несколько слов странного проповедника, подобно лучу, озарили его сознание.
– Вы слепы! Грубые невежи, вы не прозреваете до тех пор, пока тот самый демон не посетит вас и не сделает жертвами дантовских преступлений…
Данте медленно приблизился к толпе, ему стало интересно.
– Эти бегины Сатаны, - вдохновенно продолжал старик, - эти еретики, с которыми нельзя жить, они истребят всех, словно трусливых крыс…
Протестующий шум поднялся в толпе.
– …потому что вы достойны только того, чтобы быть поджаренными на этой самой площади во славу Господа вместе с этими преступными катарами… [36]
36
Катары (от гр. чистый) - приверженцы одной из крупнейших средневековых ересей, распространившихся в XI–XIV вв. в Северной Италии и Франции. Они полагали, что земной мир, католическая церковь, светская власть созданы сатаной, и объявили папу римского наместником дьявола.