Круглосуточный книжный мистера Пенумбры
Шрифт:
Нил вскакивает, чтобы проводить Пенумбру к столу. Кэт помогает снять пальто. Пенумбра дрожит и тихо говорит: – Благодарю, дорогая, благодарю.
Он напряженно шагает к столу, хватаясь за спинки стульев.
– Мистер Пи, рад познакомиться, – говорит Нил, протягивая руку. – У вас отличный магазин.
Пенумбра крепко жмет ему руку. Кэт приветственно машет.
– Значит, это ваши друзья, – говорит Пенумбра. – Рад с вами познакомиться, с обоими.
Усевшись, он шумно вздыхает.
– Таких юных лиц за своим столом
Мне не терпится узнать, как все прошло в библиотеке. – С чего начать? – говорит Пенумбра.
Он вытирает темя барной салфеткой. Хмурится, волнуется.
– Я рассказал Корвине, что произошло. Рассказал про журнал, про ваш блестящий ход.
Он сказал «блестящий ход»: это хороший знак. Наш рыжебородый официант приносит еще одну кружку пива и ставит перед Пенумброй, который машет ему рукой и говорит:
– Запиши это на счет компании Festina Lente, Тимоти. Все запиши.
Пенумбра в своей стихии. Он продолжает рассказ:
– Корвина стал еще большим консерватором, а я и не подумал бы, что такое возможно. Он нанес столько вреда.
Я не понимаю.
Пенумбра качает головой.
– Корвина говорит, Калифорния меня отравила.
На слове «отравила» он возмущенно фыркает.
– Смешно. Я рассказал ему, что вы сделали, мой мальчик, – я рассказал, каковы возможности. Но это просто бесполезно.
Пенумбра подносит к губам кружку и делает долгий глоток. Смотрит на Кэт, на Нила, на меня и медленно говорит:
– Друзья, у меня есть к вам предложение. Но сначала вам нужно кое-что узнать о нашем сообществе. Вы проследили мой путь до этого здания, но о его назначении не знаете ничего – или ваши компьютеры и об этом рассказали?
Ну, я знаю, что в деле замешаны библиотеки и новички, переплетенные и непереплетенные люди и сожженные книги, но не вижу во всем этом никакого смысла. Кэт и Нил знают только то, что видели на экране моего ноута: россыпь огоньков, блуждающих по полкам странного книжного магазина. А Гугл, если искать «неразрывный каптал», уточняет: «Возможно, вы имели в виду «нерезиновый капитал?» Так что правильный ответ будет: «Нет. Ничего».
– Тогда мы сделаем вот как, – говорит Пенумбра, кивая. – Сначала я вкратце расскажу вам нашу историю. Потом, для понимания, вам нужно побывать в Читальном Зале. Тогда мое предложение станет вам понятно, и я искренне надеюсь, вы его примете.
Конечно мы его примем. Ведь иначе какое это приключение? Выслушав жалобу старого волшебника, ты берешься помочь.
Пенумбра складывает пальцы домиком.
– Вам знакомо имя Альд Мануций?
Кэт и Нил качают головами, но я согласно киваю. Может, наконец, и школа дизайна мне пригодится:
– Мануций был из первых книгопечатников, – говорю я, – сразу после Гутенберга. Его книги до сих пор знамениты. Они прекрасны.
Я видел слайды.
– Верно, –
Я вступаю:
– Да, он печатал их новым, только что разработанным шрифтом, который придумал дизайнер по имени Гриффо Герритзун. Потрясающий шрифт. Ничего подобного еще не бывало, и, в принципе, это и сейчас самый популярный шрифт. Gerritszoon устанавливают на всех маках. Но только не Gerritszoon Display. Этот приходится красть.
Пенумбра кивает.
– Все это хорошо известно историкам, а также… Он поднимает бровь.
– …продавцам книжных магазинов. Еще, пожалуй, вам будет интересно знать, что наследие Гриффо Герритзуна служит источником процветания нашего братства. Даже сейчас издатели, покупающие этот шрифт, покупают его у нас.
– И мы не отдаем его задешево, – добавляет Пенумбра вполголоса.
У меня в голове стыкуются два кусочка паззла: словолитня FLC – это и есть Festina Lente Company. Культ, которому служит Пенумбра, живет за счет циклопических цен на лицензионные шрифты.
– Но вот в чем заковыка, – продолжает Пенумбра. – Альд Мануций был не просто издателем. Он был философом и учителем. И первым из нас. Он основал Неразрывный Каптал.
Что ж, этому нас на типографике точно не учили.
– Мануций верил, что в трудах классиков скрыты глубокие истины, и среди них ответ на наш главнейший вопрос.
Повисает напряженное молчание. Я, кашлянув, спрашиваю:
– Что за… главнейший вопрос?
Кэт, совсем без голоса:
– Как жить вечно?
Пенумбра оборачивается и пристально смотрит на нее.
Его глаза широко раскрыты и светятся.
– Когда Мануций умер, – тихо продолжает он. – Ученики наполнили его гробницу книгами – по экземпляру каждой, когда-либо им напечатанной.
Ветер так крепко налегает на дверь бара, что она дребезжит.
– Они сделали это, потому что гробница была пустой. После смерти Альда тела не нашли.
Значит, у этого культа есть и свой мессия.
– Он оставил после себя книгу, которую назвал «Codex vitae» – книга жизни. Она была зашифрована, а ключ Мануций оставил лишь одному человеку: своему лучшему другу и компаньону, Гриффо Герритзуну.
Поправка: у культа есть и мессия, и первый апостол. Но этот апостол хотя бы был дизайнером. Это клево. А codex vitae… Я уже слышал о нем. Но Розмари Лапен сказала, что codex vitae – это книги с дальних полок. Я запутался.
– Мы, последователи Мануция, не один век бились над расшифровкой его codex vitae. Мы считаем, что там записаны все тайны, которые открылись ему при изучении древних, и первая среди них – секрет вечной жизни.
По стеклу барабанит дождь. Пенумбра глубоко вздыхает.