Круглосуточный книжный мистера Пенумбры
Шрифт:
– Герритзун был в своем роде не менее замечателен, чем Мануций. Он решил не передавать ключ наследникам. Пять сотен лет… мы обсуждаем его решение.
Он произнес это так, что мне думается: не иначе, в обсуждениях иной раз участвовали пуля или кинжал.
– Не имея ключа, мы перепробовали расшифровать codex vitae Мануция всеми мыслимыми способами, – говорит Пенумбр. – Мы применяли геометрию. Искали скрытые формы. На них построена Загадка Основателя.
Лицо на визуализации – ну разумеется. Я снова чувствую замешательство. Это Альд
– Переключились на алгебру, логику, лингвистику, криптографию… среди нас были выдающиеся математики, – продолжает Пенумбра, – мужчины и женщины, удостоенные премий там, наверху.
Кэт слушает так жадно, что едва не лезет на стол. Такая приманка – неразгаданный шифр и рецепт бессмертия в одном пакете! Меня на минуту пронимает гордость: это я привел Кэт сюда. Гугл сегодня разочаровывает. Настоящее дело тут, в Неразрывном Каптале.
– Вам надо понимать, друзья мои, – говорит Пенумбра, – что методы, по которым работает это сообщество, практически не менялись со дня его основания пятьсот лет назад.
Он указывает пальцем в сторону копошащихся черных балахонов:
– Мы пользуемся мелом и доской, бумагой и чернилами.
Тут его тон слегка меняется.
– Корвина считает, мы должны строго придерживаться этих технологий. Он думает, если мы хоть что-то изменим, то лишимся права на награду.
– А вы, – говорю я, – как обладатель макбука, не согласны.
В ответ Пенумбра оборачивается к Кэт и переходит на вовсе беззвучный шепот.
– Вот теперь о моем предложении. Если не ошибаюсь, дитя мое, ваша компания располагает несметным множеством книг…
Он умолкает, подыскивая слова.
– …на цифровых полках.
Кэт кивает и отвечает свистящим шепотом:
– Шестьдесят один процент всех, когда-либо напечатанных в принципе.
– Но книги жизни Основателя у вас нет, – говорит Пенумбра. – Как нет ее ни у кого.
Пауза.
– А пожалуй, должна быть.
В одно мгновение до меня доходит: Пенумбра предлагает библиографический взлом. Мимо нашего стола шаркает черный балахон, таща с полок толстую зеленую книгу. В балахоне высокая и тощая леди за сорок, с сонными глазами и коротко остриженными темными волосами. Под мантией я замечаю синюю ткань в цветочек. Мы молчим, выжидая, пока сонная леди отойдет.
– Я считаю, пора отойти от традиций, – продолжает Пенумбра. – Я уже старик, и если только это возможно, хотел бы увидеть завершение работы, прежде чем от меня останется только книга на этих полках.
Новое озарение: Пенумбра из переплетенных, так что его codex vitae должен быть тут, в пещере. От этой мысли у меня слегка кружится голова. Что в этой книге? Какая история там сокрыта?
У Кэт горят глаза.
– Мы можем отсканировать ее, – говорит она, похлопывая по книге на столе. – И если там есть шифр, подберем ключ. У нас есть машины такой мощности – вы себе не представляете.
В Читальном Зале тихое оживление, легкая рябь
В дальнем конце зала, где находится выход с лестницы сверху, возникает высокая фигура. Мантия на ней отличается от остальных: позатейливее, с дополнительными складками черной материи возле шеи и с алыми врезками на рукавах. Она небрежно лежит на плечах вошедшего, будто только что наброшена, а из-под нее выглядывает переливающийся серый костюм.
Высокий сразу направляется к нам.
– Мистер Пенумбра, – шепчу я, – может быть, лучше…
– Пенумбра, – восклицает высокий.
Он говорит негромко, но голос такой глубокий, что долетает до конца зала.
– Пенумбра, – повторяет высокий, быстро шагая к нам.
Он старик – не такой, как Пенумбра, но почти. Однако при этом гораздо солиднее. Не сутулится, не сбивается с шага, и я не удивлюсь, если под пиджаком у него накачанные грудные. Голова выбрита до блеска, темные аккуратные усики. Носферату в обличье сержанта-морпеха.
И тут я его узнаю. Это мужчина с той фотографии, где молодой Пенумбра – тот, что показывает большой палец на фоне Золотых Ворот. Босс Пенумбры, который поддерживает жизнь в магазине, президент щедрой компании Festina Lente. Корвина.
Пенумбра поднимается со стула.
– Прошу знакомиться, трое непереплетенных из Сан-Франциско, – говорит он.
И нам:
– Это Первый читатель и наш покровитель.
Неожиданно Пенумбра выказывает особую почтительность. Явно притворную.
Корвина холодно оглядывает нас. Глаза у него темные и с поволокой – в них светится свирепый, жадный ум. Он в упор смотрит на Нила, что-то прикидывая, потом спрашивает:
– Скажите, какое из сочинений Аристотеля Основатель напечатал первым?
Тон мягкий, но беспощадный, каждое слово – будто пуля из пистолета с глушителем.
Нил смотрит непонимающе. Повисает неловкая пауза. Корвина складывает руки на груди и обращается к Кэт:
– Ну а вы что скажете? Есть идеи?
Кэт перебирает пальцами, будто ей хочется поискать ответ в телефоне.
– Аякс, здесь еще немало работы, – теперь Корвина стыдит Пенумбру.
Все так же тихо. Они должны цитировать все собрание. Задом наперед древнегреческий оригинал.
Я бы поморщился, если бы голова у меня не кружилась от открытия, что у Пенумбры есть имя, и что это имя…
– Они еще новички в этом деле, – со вздохом говорит Аякс Пенумбра.
Он на несколько дюймов ниже Корвины и вытягивается во весь рост, слегка покачиваясь. Его голубые глаза бегают, оглядывая помещение, и он скептически хмурится.
– Я надеялся вдохновить их посещением библиотеки, но цепи – это немного слишком. Я не уверен, что это отвечает духу…
– Мы не столь беспечны в том, что касается книг, Аякс, – обрывает Корвина. – У нас они не пропадают.