Круглосуточный книжный мистера Пенумбры
Шрифт:
– О, журнал посещений – это все же не codex vitae Основателя, и он никуда не пропадал. Ты цепляешься за каждый повод…
– Потому что ты их даешь, – сухо резюмирует Корвина.
Тон у него деловой, но голос гулко разносится по залу. Сам зал давно погрузился в тишину. Черные балахоны не разговаривают, не шевелятся, и даже, возможно, не дышат.
Корвина сцепляет руки за спиной – поза учителя.
– Аякс, я рад, что ты вернулся, поскольку я принял решение и хотел лично сообщить его.
Пауза, во время которой он принимает
– Тебе пора вернуться в Нью-Йорк. Пенумбра щурится – Но у меня магазин.
– Нет. Магазина не будет, – говорит Корвина, качая головой. – Пока он забит книгами, не имеющими отношения к нашему делу. Пока там толкутся толпы людей, не имеющих понятия о нашей миссии.
Ну не сказать, чтобы уж прямо толпы.
Пенумбра молчит, опустив глаза и наморщив лоб. Седые волосы торчат во все стороны облаком разбредающихся мыслей. Если он побреется наголо, то будет таким же лощеным и представительным, как Корвина. А может, и нет.
– Да, я держу другие книги, – наконец отвечает Пенумбра. – И держал их десятилетиями. Как делал до меня наш учитель. Уверен, ты это помнишь. Ты знаешь, что половина моих новичков пришла к нам, благодаря…
– Благодаря твоим заниженным стандартам, – перебивает Корвина.
Он прошивает взглядом Кэт, Нила и меня.
– Какой смысл в непереплетенных, которые не принимают нашу работу всерьез? В них наша слабость, а не сила. Из-за них вся работа подвергается риску.
Кэт хмурится. Нил напрягает бицепсы.
– Ты слишком долго пробыл в пустыне, Аякс. Возвращайся к нам. Проведи оставшееся тебе время с братьями и сестрами.
Лицо Пенумбры кривится.
– В Сан-Франциско остались новички и непереплетенные. Их так много.
Голос его вдруг делается хриплым, он ловит мой взгляд. Я вижу в его глазах след боли, и знаю, что он сейчас думает о Тиндэлле, и Лапен, и об остальных, а еще обо мне и Оливере Гроуне.
– Новички есть всюду, – отвечает Корвина, делая жест рукой, будто смахивает что-то. – А непереплетенные последуют за тобой. Или не последуют. Но, Аякс, я выражусь предельно ясно. Компания Festina Lente больше не финансирует твой магазин. Ты больше ни гроша от нас не получишь.
В читальном зале полная тишина: ни шороха, ни звука. Люди в черных балахонах таращатся в свои бумаги, но слушают внимательно.
– У тебя есть выбор, мой друг, – мягко произносит Первый читатель. – И я стараюсь помочь тебе его осознать. Мы немолоды, Аякс. Если ты вновь посвятишь себя нашей миссии, ты сможешь сделать еще немало. Если нет…
Его взгляд устремляется вверх.
– …что ж, тогда можешь потратить это время где-то там.
Он в упор смотрит на Пенумбру – вроде бы заботливо, но с покровительственным оттенком – и повторяет:
– Возвращайся к нам.
Затем он разворачивается и шагает обратно к широкой лестнице, его украшенная алым мантия развевается за спиной. Немедленно возобновляются шорох и шелест – присутствующие делают вид, что все это время
На выходе Декл вновь предлагает кофе.
– Нам понадобится что-нибудь покрепче кофе, друг мой, – говорит Пенумбра, пытаясь улыбнуться, почти – но не вполне – успешно. – Я бы очень хотел потолковать с тобой вечерком… Где?
Пенумбра оборачивается ко мне, адресуя вопрос.
– В «Нортбридже», – вмешивается Нил. – Угол двадцать девятой западной и Бродвея.
Это место, где мы остановились, поскольку Нил знаком с хозяином.
Мы скидываем балахоны, забираем мобильники и бредем обратно по серо-зеленым отмелям компании Festina Lente. Шаркая кедами по пестрому напольному покрытию в офисе, я вдруг понимаю, что мы сейчас находимся прямо над Читальным Залом – по сути, шагаем по его потолку. Не могу сообразить, глубоко ли он. Двадцать футов? Сорок?
Там внизу хранится codex vitae самого Пенумбры. Я его не видел – он где-то на полках, один корешок в море других – но в моем сознании эта книжка светится ярче, чем Мануций в его черной обложке. Тень ультиматума заставляет нас стремительно отступать, и кажется, Пенумбра оставляет позади нечто крайне ценное.
Один из кабинетов, выходящий в общий зал, больше других: его дверь с матовым стеклом отделяет от остальных широкий простенок. Теперь я ясно вижу табличку на ней:
Выходит, у него тоже есть имя.
За матовым стеклом движется тень, и я понимаю, что Корвина у себя. Чем он занят? Ведет телефонные переговоры с издательством, требуя астрономическую сумму за использование великолепного старинного шрифта? Сообщает имена и адреса каких-нибудь дерзких книжных пиратов? Закрывает следующий волшебный книжный? Звонит в банк, отменяя очередной платеж?
Это не просто секта. Это еще и корпорация, и Корвина царствует здесь, наверху и внизу.
Повстанческий альянс
На Манхэттене ливень – темный, грохочущий поток. Мы укрылись в гипер-изысканном отеле, которым владеет друг Нила по имени Андрей, тоже исполнительный директор какого-то стартапа. Отель называется «Нортбридж» [15] , и это идеальное хакерское логово: розетки через каждые три фута, вайфай такой густой, что почти виден глазом, а внизу прямое подсоединение к интернет-кабелю, что тянется под Уолл-стрит. Если «Дельфин и якорь» был средой Пенумбры, то здесь стихия Нила. Его узнает портье. Они с коридорным дают друг другу пять.
15
Название можно перевести как Северный мост, часть материнской платы компьютера.