Круглые кубики
Шрифт:
– А почему вы не спрашиваете, люблю ли я его?
– А надо? – Я даже растерялась.
Чего тут спрашивать-то? Пальто цвета топленого молока, красные камешки в ушах, три ювелирных магазина, пятьдесят четыре года. О чем спрашивать? Любовь разная бывает, и такая тоже.
Она глубоко затянулась. При этом неэстетично выпустила дым через ноздри.
Недоработка Пигмалиона. Пашмина уже в тон, а дым еще через нос. Но лиха беда начало.
– Ну, все спрашивают. Типа, а он такой старый. А как с ним в постели? А ты его любишь? А
– Ты меня уже спрашивала в прошлый раз. Не повторяйся. – Я не люблю, когда лезут в мою жизнь без моего на то разрешения. Разрешения ей я не давала.
Она засмеялась.
– А помните, Машка еще вам сказала, что у вас телефон крутой? А у вас какой телефон?
– «BlackBerry».
– Ой! И у меня тоже! Надо же! Здорово, правда?
Достала телефон. Показала. И ведь радуется как ребенок! Неловко даже.
– А Машка-то где? Тоже замуж вышла? – решила я ради приличия поинтересоваться судьбой «плюшевой» подельницы.
– Не, Машка домой уехала. А потом снова в загранку. Сейчас в Римини в каком-то отеле горничной работает. А потом собирается учиться во Флоренции. На дизайнера! Она все деньги откладывает, что зарабатывает. Все чаевые. Замуж, говорит, не пойду. Итальяшки все мерзкие, похотливые. Так и норовят в постель затащить. А я, говорит, сама пробиваться буду.
– Здорово. А ты? – спросила осторожненько, чтоб не обидеть ненароком.
– А я сначала разведусь.
– В смысле? – Я, кажется, что-то упустила. Вроде мы только что говорили о счастливом браке с ювелиром.
Она начала помешивать кофе длинной ложкой, которую до этого положила не на блюдце, а прямо на стол. Не успел Пигмалион, не успел. Времени не хватило, наверное. Сверху вроде приодел, а манерам обучить – это ж время требуется.
– Ну… Это… Короче… В общем, он меня там застал с одним. Ну, я сама дура. Как в тупом анекдоте. Муж приехал из командировки. Но он честный. Сказал, без гроша меня не оставит.
– Чего ж ты так неаккуратненько? Потерпеть нельзя было?
Она не уловила иронии.
– Ну дура, говорю же. Но он такой, знаете, принципиальный. В моем доме, говорит, не потерплю разврата.
– Сколько же ты замужем была?
– Да мало совсем. Главное, вот ведь фигня! Столько сил на него положила… И на тебе! Уж как я плакала, как его умоляла, как прощения просила! Нет, говорит, и все. Не верю тебе больше. Ты молодая, будешь и дальше гулять. Смешной такой. А раньше, когда женился, я чё, старая была? Не видел, что ли?
Помолчала, снова положила ложку на стол, прикурила от свечки, стоящей на столике. Как в сатирическом фильме о манерах провинциальных девушек, ей-богу.
– Главное, деловой такой. Прикиньте, не могу, говорит, жить во вранье. Да, блин, не можешь – не живи! Больно надо.
– И что дальше? – Мне вдруг стало по-настоящему интересно. Не из вежливости, не потому, что нужно о чем-то говорить,
– А я учиться пойду! Я уже решила. Тоже на дизайнера! Знаете, здесь в городе есть школа модного дизайна? Крутая такая. А я рисую. И все говорят, у меня врожденное чувство стиля. И еще я умею комбинировать.
Последнее слово она произнесла по слогам. Видимо, кто-то ее научил, и она невероятно гордилась своим знанием.
– Что?! Что ты умеешь делать?
– Комбинировать! Вещи комбинировать. Я теперь точно знаю, что с чем носить можно, а что с чем – нет. Я, когда иду по улице, в витрины смотрюсь, прямо сама не верю, что это я. Думаю, во блин, как все в жизни бывает.
– Да уж.
Помолчали.
Мне пора было собираться. Я сказала, что рада была ее видеть и… хорошо, что все так. То есть не очень хорошо, что так, но могло бы быть хуже. Точнее… В общем, я сама запуталась.
– Да не парьтесь вы! Я знаю, что вы думаете. Мол, приперлась сюда, захомутала старого хрыча, выжала деньги, а теперь жирует. Так?
В голосе – вызов. В глазах – льдинки.
– Да не отвечайте. Я знаю, что так. Ну, наломала дров, бывает. Но теперь-то я уж точно сама. Выучусь. Работать буду. Может, даже действительно коллекцию свою создам. У меня теперь мечта такая есть. Может, и замуж потом еще когда выйду. Нормально чтоб. Мне же только двадцать три.
– Ну дай бог.
– А клево мы с вами посидели. Душу отвела. И клево так, что вы меня совсем не осуждаете, как все остальные. Не пилите, морали не читаете. Слушаете только и все.
Мне действительно пора было уходить. Мы попрощались. Девочка еще осталась и заказала второй кофе с коньяком.
Я хотела было высказаться насчет того, что спиртное днем – это не есть хорошо. Но потом передумала. Зачем? Если бы дело было только в коньяке.
Уже в дверях я обернулась, чтобы махнуть рукой.
– А клево, что вы меня узнали. Сначала не узнали, а потом узнали меня – новую. Может, еще встретимся как-нибудь?
– Может быть…
Мелиссе о нашей встрече я рассказывать не стала. Стыдно было признаться в своей дремучести и наивности. И еще. Чувство жалости сменилось-таки ощущением некой гадливости. Как в общественном туалете. Вроде и бумага есть, и мыло около раковины, а все равно кто-то умудрился мимо унитаза пописать и на полу – омерзительная струйка…
Где-то через полгода в нашем офисе раздался звонок.
– Здрасьте! А можно Мишель?
Молодой, звонкий голос с явным славянским акцентом. Где-то я его слышала…
– Это я. Слушаю вас.
– Это. Ну это… Мы с вами виделись. Кофе вместе пили в баре. Вы меня еще похвалили, что я изменилась. Узнали? – это уже по-русски.
Галатея. Я ее мысленно только так и называла. У нее было какое-то совершенно ординарное имя – Катя, Света, Лена. Не важно. Для меня она была и осталась до сих пор исключительно Галатеей.