Кругом одни принцессы
Шрифт:
С горячим выпили еще, и беседа пошла живее.
— На чалой, что в конюшне — ты приехала?
— Угадал.
— Обратил внимание. Славная лошадка.
— Да, резвая, выносливая. Но нервная. Сволочь.
— Порода, что же ты хочешь.
— Нет, это кличка у нее такая — Сволочь….
Бифштекс как-то неожиданно кончился, пока Рин аккуратно разделывала ножом и кинжалом мясо под гранатовым соусом (нашелся, однако!). Тут же возник Клопштуцер.
— Не желает ли вашмилость еще чего-нибудь? Утка с яблоками… просто тает во рту.
— Не люблю, когда во рту тает…. но ладно.
Снова чокнулись.
— Не жалеешь, что ушла из АС? Всё-таки престижная работа, уважение…
— Не имею привычки жалеть о том, что сделала…
— Достойные господа! Позвольте задать вам вопрос? — Из темного угла обеденного зала появился высокий мужчина. Рин приветствовала его непонятной Дорану фразой: «А вот и третий!»
— В чем дело, сударь? — осведомился Доран.
— Насколько я понимаю, вы оба — профессиональные воины и направляетесь в Бирхольм?
— Да, а что?
— Я — странствующий рыцарь, и тоже еду в Бирхольм бороться с чудовищами. Хотел бы узнать побольше…
Сказать по правде, Доран предпочел бы увидеть чудовище, а не странствующего рыцаря. Как всякий специалист, он терпеть не мог тех, кто работает за идею, то есть сбивает цены и путается под ногами. Поэтому он медлил с ответом. Рин тем временем спросила:
— Сударь, мы с вам раньше не встречались?
— Нет.
— Вы уверены?
— Уверен, — поспешно подтвердил странствующий рыцарь.
— Хотите сказать, что такую рожу, как у меня, до самой смерти не забудешь? — медленно произнесла она.
Рыцарь покраснел до корней волос.
— Нет, что вы, я совсем не это имел в виду… — Смущение его было неподдельным.
Доран мысленно аплодировал ловкости Рин. После такого реприманда непрошеному сотоварищу ничего не остается, как ретироваться.
Но не тут-то было. Рыцарь пробормотал сбивчивое извинение, но уходить от стола, похоже, не собирался
— Ладно. — Рин сменила гнев на милость. — Может, присоединитесь к нам? Выпьем, а там и поговорим.
Доран воспринял это предложение как очередную попытку избавиться от третьего лишнего. Обычно странствующие рыцари ставят себя гораздо выше контрактников, и за один стол с ними не садятся. Встречаются, конечно, между ними и такие, что за дармовую жратву продадут душу дьяволу и вместе с дьяволом выпьют, если выпивку ставит он. Но докучливый воитель, судя по виду, не принадлежал к этой оголодавшей и вконец обносившейся братии. Не то чтоб он был одет с роскошью, но вполне пристойно, и держался с достоинством, был подтянут, тщательно выбрит и аккуратно подстрижен. Сам же был еще молод, хотя давно вышел из юношеского возраста, когда бедные и безземельные рыцари выходят на дорогу искать подвигов и того, что к этим подвигам прилагается.
— Отчего же, — сказал он, — с удовольствием… Только я уже поужинал, — поспешил сообщить рыцарь, очевидно, чтобы не подумали, что он посягает на чужое. — А выпить — выпью. Кстати, зовут меня Гверн Безземельный. — Последнюю фразу он адресовал Дорану, из чего тот сделал вывод, что рыцарь слышал большую часть разговора.
Рин это не смутило, тем более, что появился слуга с очередной переменой блюд.
— Может быть, устриц? —
— Эй, любезный, у вас что, разницы между аптре и апреме не понимают? — пресекла его Рнн. — Неси вина.
— И аквавиты, — добавил Доран.
— А вы, рыцарь, что будете пить? Не винишко же вам как даме, тянуть?
— Есть пиво, эль, — снова высунулся слуга.
— Пивом, — наставительно сказала Рин, — на Ближнедальнем Востоке поят коров. Для улучшения вкусовых качеств мяса. И только на это оно и годится. Как вы относитесь к ратафии? Что, не пробовали? Это какой-то пробел в рыцарском образовании. Ратафии рыцарю!
— Так как насчет чудовищ… — заикнулся было тот, но Рин не дала ему продолжить.
— Да что вы, господа, всё о работе да о работе! Мы сейчас на отдыхе. Так приятно просто посидеть, поговорить с интеллигентными людьми, когда никто не давит тебя куртуазностью и не орет над ухом каждую минуту «Гранмерси, прекрасные сэры!», и не коверкает язык в угоду простонародью всяческими «милсдарями» и «вашмилостями»…
— Кстати, о языке, — вступил Доран. — «Рин» это не сокращение от «Дорин»? На Старом наречии, стало быть, «Дореанн», то бишь «мрачная» или «сердитая»?
— Нет. Это такое сокращение, как если бы тебя из Избавителя сделали Изей.
— Туше, — Доран приподнял кубок, тем более, что подоспели заказанные напитки.
Гверн с сомнением посмотрел на то, что ему налили, и героически выпил. И более вопросов о делах не задавал.
Короче, можно было считать, что вечер удался. Рин перешла от белого вина к красному, и усиленно подливала новому собутыльнику ратафии. Доран и сам ее попробовал. Не понравилось. Та же аквавита, только сладкая, каковой водка, по его мнению, быть не должна. Пти-патэ, или как там их называли, оказались, несмотря на подозрительное название, вполне съедобными пирогами. Клопштуцер, окончательно успокоившийся насчет возможных жертв и разрушений, умиленно повествовал, как в особых случаях он готовит для знатных гостей фирменное блюдо из молодых голубей, телячьих зобных желез, свиного сала, овечьих мозгов, меда и имбиря. Его не слушали. Гверн, переставший смущаться, допытывал у Рин, владеет ли она магией, и если да, то какой. Та в ответ лишь подливала ему, спрашивая: «А в Волкодавле ты бывал? А в Нездесе?» — на что он отрицательно мотал головой.
Странствующий рыцарь сломался первым, ткнувшись лицом в тарелку с остатками салата (кто заказывал салат, Доран не помнил). Рин, бросив сакраментальное «Разучилась пить молодежь», попросила Дорана проводить Гверна до койки. Он согласился с определенным чувством превосходства (а не садись пить с контрактниками!), но, сгрузив рыцаря в его номере, почувствовал, что и сам изрядно утомился, и прямым ходом направился к себе, не возвращаясь в зал.
Проснулся он вполне бодрым (рецепт — пейте только аквавиту, ни с чем не мешая! глоток ратафии не в счет), правда несколько позже, чем привык. Умылся у колодца, проведал Негодяя. Рыжая кобыла по кличке Сволочь и серый жеребец, не иначе принадлежавший Гверну, были в своих стойлах. Вернулся в зал, где Клопштуцер командовал слугами, спросил: