Круговерть бытия 2
Шрифт:
Короче, кошмар. Армия выглядит совсем «как настоящая».
Но нас пока пехота не колышет. Нам надо хорошенько проредить вражескую конницу. А людей атабека Ибрагима сейчас можно было брать тепленькими. Так как их кони пока табуном мирно паслись поодаль, а турки готовились к молитве. И даже все их пикеты и разъезды вернулись в лагерь, чтобы принять участие в намазе.
Ну, а мы неспешно поехали к ним. Приближаясь, я заметил что все мусульмане приняли коленно-локтевую позу, выпятив оттопыренные задницы. Шахиды повторяли Шахаду (Символ веры).
«Опочки- какие попочки!» —
По ходу дела мы, разгоняясь, перешли на рысь. Готовясь вонзить когти в хрупкие тела беспечных почитателей Пророка. На нас пока не обращали особого внимания. Конечно, кто-то может и удивился, что мы не молимся, но может мы уже минут десять как закончили? Хронометры же никто не сверял.
Внешне, издалека, в клубах пыли, нас пока опознать в качестве врагов никто не мог. Сам Аллах бы ничего бы не узнал. Да и кто может подумать, что на 20 тысячное войско нападет группа из 350 человек? Даже меньше…
Такое предположение было просто смешным, так как означало, что мы идем на верную гибель. Даже при одном взгляде на такую огромную армию любой человек должен был ужаснуться.
Если забыть, что у льва — всегда львиное сердце. К тому же наша задача была немыслимая, но не невозможная. А учить казака храбрости не надо, и без ученья каждый казак обязан быть отчаянно храбрым.
Тем временем, мы, оставаясь воплощением кротости и миролюбия, все больше разгоняли своих коней. На нас уже косились неодобрительно слишком многие. Но на войне периодически возникает слишком много времени для скуки. Отсюда и дурные шутки. Вдруг мы решили для смеха попугать людей в лагере?
В прошлой жизни я сам лично наблюдал, как в период наведения конституционного порядка в Чечне, омоновцы на автомобиле, разогнавшись, выскочили в темноте, как чертик из коробочки, перед объектом, который охраняли их же товарищи. Пикантности ситуации добавляло то обстоятельство, что шутники-омоновцы, выставили автоматы в опущенные стекла и орали как резанные: «Аллах акбар!» Как никто не пальнул им в ответ — сам удивляюсь. Наверное, помогло, что автомобиль был в традиционной милицейской окраске.
Товарищи им в ответ только и сказали: «Тю! Дурни!»
Может быть и наша шутка из той же оперы? Определенно, наша выдумка имела большой успех.
Казачья конная масса уже мчалась в неудержимом порыве. Человек двести из молящихся дрогнули. Некоторые побежали ловить своих коней, другие же, похватав кое-какое оружие, выскочили на окраину лагеря, как делегация для нашей встречи.
— Хоп!- односложно кричали нам эти люди.
Как будто они хотели спросить: «Да в своем ли вы, братцы, уме?»
Но это были пустяки. Конник плохо воюет на земле. Навыки не те. Да и оружие у него заточено под конный бой. Согласно современным уставам, всадник, лишившись в сражении лошади, является чем-то вроде раненого, и может с чувством выполненного долга сразу выходить из боя.
При этом довольно многие из наших встречающих гази были безоружны, а некоторые и вовсе босы и полуодеты. Они никак не ждали нападения…
А чтобы ловля и оседлывание лошадей
Все больше османов, памятуя пословицу «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай», прерывали свою молитву и неслись, либо к лошадям, либо к нам навстречу. Наверное, топот несущегося табуна казался им адской музыкой.
Но основная инертная масса турок со спокойствием фаталистов не спешила прерывать свой намаз. Ведь без ведома Аллаха ни один волос в этом мире не шелохнется. Чем им смогут помешать любые враги, когда они на попечении Аллаха? Под его покровительством?
Вот уж лентяи! Просто бараны какие-то! Вяло, девушки!
В это мгновение железная стена казачьей кавалерии, выставила вперед заряженные ружья и перейдя с быстрой рыси в стремительный галоп, горным селевым потоком помчалась на лагерь.
Хотя я из своей винтовки мог стрелять издалека, но не делал этого. Так как пока наши действия еще можно объяснить глупой шуткой, но первый же выстрел будут объявлением войны. А это осложнит все дело.
Но тут уже было пора приниматься за работу, так как через секунду и все остальные казаки выстрелят. Я выбрал бородатого воина, нервно держащего в руках мушкет и выстрелил в эту цель. Кажется, зацепил этого сипаха неплохо. Во всяком случае стрелять он больше по нам не собирался. Ему ощутимо поплохело.
И почти тут же грянули огнем и дымом 344 мушкета разом, словно бы стрелял один человек. Ибо дистанция до турок уже сократилась до стандартных ста метров. 7 или 8 секунд галопа.
Я уже упоминал, что стрельба верхом — чертовски трудное дело. И очень неточное. Но мы, рассыпавшись, атаковали по внешнему полукружию, постепенно смыкая ряды. А турки сгрудились в центре мишени. Тут волей-неволей не в одного, так в другого пуля попадет.
Что и произошло. Добрая половина наших пуль нашли свои жертвы. Более полутора сотен исламских воинов, убитые и раненые, повалились на землю. Начались отчаянные крики.
В ответ тоже раздалось три десятка выстрелов. Перед нами на границе лагеря уже стояли около 250 человек. У них было с полсотни мушкетов. Конечно, стоящий на своих ногах стрелок обычно демонстрирует точность намного больше, чем у верхового.
Но два с лишним десятка турок с огнестрелом были тут же убиты или ранены. Да и сама природа помогала нам, так как маневрируя, мы атаковали так, что восходящее солнце слепило вражеским стрелкам глаза.
Из менее тридцати сипахов, теперь стрелявших по казакам, в результате стресса, занервничав, целый десяток выстрелил высоко поверх наших голов. С испугу забыв, что дуло мушкета при выстреле обычно подкидывает вверх. Еще десяток стрелявших просто промазали, угодив в разрывы между всадниками, которые мы пока, в ожидании ответного залпа, еще не сомкнули. Да и пылевое облако, скрывавшее цели, мы подняли изрядное.