Круговерть бытия 2
Шрифт:
Из всех исламских всадников, готовых к сражению, особенно ярко и величественно выделяются богатуры атабека, его личная гвардия. Их можно было легко отличить по богатым шелковым халатам, переливающимися всеми цветами радуги.
— Аллах, аллах! — кричали они, подгоняя воинов. — Атабек приказал наступать!
Впрочем и остальные конники были вполне прилично костюмированы. Аж в глазах рябит. Не шушера. И рвались в бой.
Что же, мы, с изумительным спокойствием и хладнокровием, были готовы к встрече.
— Если Бог за нас, кто против нас? — воскликнул Бакланов, подбадривая станичников.
Теперь нам предстояла конная сшибка на
А дальше — все в руках божьих.
Вражеские всадники, знамена, бунчуки и значки понеслись быстрее, — видно, люди пустились вскачь, и все явственней рисовались сотни и росли на глазах с непостижимой быстротой.
Наблюдая за вражеской лавой, я заметил, что многие румелийские конники держат свои кривые сабли в зубах. Я улыбнулся, так как это обстоятельство меня изрядно порадовало. Это надо же быть такими неумехами, чтобы скакать на лошади, обязательно держась за гриву и поводья обеими руками! Большинство из этих людей еще полтора года назад баранов пасли и прохожих грабили, совсем не помышляя о военной карьере. Тоже мне, вояки! Глупцы! Они не знали, что идут, как волы, на бойню.
Нам же лучше!
В этой битве все происходило аналогично первому сражению. Согласно разработанному сценарию. Как по нотам. Приблизившись к месту боя османские сипахи испустили дикий вопль и, высоко подняв кривые сабли, поскакали на нас.
А так как их было намного больше, то они раскидывали свои фланги, как щупальца, чтобы охватить нас с боков и задушить в железном кольце. В данном случае это было самым простым решением, но как всякое простое решение оно было самым идиотским из всех возможных.
Мы снова на долю мгновения опередили турок с первым залпом из ружей. Извергнув массу смертоносных пороховых молний, производящих опустошение во вражеских рядах. А учитывая, что кавалерийских мушкетов у нас было числом в два раза больше, чем у противников, то ответный залп прозвучал в четыре раза жиже. Как говорят в Америке: всегда стреляй первым!
Та же история повторилась и с пистолетами. Только тут по силе оглушительного залпа мы превосходили уже османов в пять раз. На результат было любо-дорого посмотреть. Исхлестанные железным и свинцовым градом и люди и животные сотнями валятся наземь, ломая себе шеи, руки и ноги. Многих убивает наповал.
И с пиками все произошло аналогично. 2,5 к 1. Не говоря уже о полном нашем превосходстве в мастерстве владения этим острозаточенным оружием. От солнечных лучей словно языки пламени сверкали наши копейные жала. После сшибки, сопровождавшийся треском сломанных пик и смертоносным лязгом железа, османы с ходу потеряли половину своих первых рядов. Они, обливаясь кровью, были смяты как лист фольги.
А применение в качестве предварительных ласк двух десятков керамических гранат, начиненных динамитом и брошенных на большое расстояние благодаря раскрученному кожаному ремешку и вовсе прошло в одну калитку. «Ручная артиллерия» сказала свое веское слово, пробив бреши в рядах турецкой кавалерии и заставив фланги раздаться еще шире. Да и звук был ужасный — громкий и сочный, пугающий до усрачки вражеских лошадей. И это хорошо подготовило почву перед столкновением конных масс.
В итоге, когда дело дошло до сабель, мы предварительно потеряли человек 50, а османы — 500.
Страшное это было побоище. Натиск казаков был жесточайший. Грозные для врагов, донцы, великолепные рубаки, сражались с еще большей силой, с еще большей отвагой, с еще большей яростью, чем в предыдущей атаке на турецкий лагерь. Мы легко пронеслись сквозь ряды фидаинов, геройски проложив дорогу силой оружия, словно раскаленный нож сквозь сливочное масло.
Мало дисциплинированная турецкая кавалерия никак не может согласовать свои действия. А поскольку фланги османов в сшибке не успели поучаствовать физически, не ожидая, что их товарищи в центре при сече не сумеют оказать нам никакого сопротивления, то при ожесточенной рубке мы, с присущей казакам храбростью и замечательным хладнокровием, сумели организовать локальное преимущество в нужном месте. 3 к 2.
И просто вырубили массу османов, превратив их в шахидов, пока их товарищи не сумели прийти к ним на помощь.
Мозги сражающихся брызжут на мундиры и халаты. В то время как многие фидаины, оказавшись на обочине схватки, когда кони разнесли нас в разные стороны, обречены были на роль пассивных свидетелей борьбы, включиться в которую они мечтали всей душой. Они лишь смотрели, стиснув зубы, с отчаянием в душе, в ужасе от сознания собственного бессилия.
Я, привстав в стременах, в остервенении яростно рубил шашкой направо и налево, разрубая противников-обрезанцев на части. Головы, руки вместе с лопатками, от чудовищной силы ударов только отлетали в сторону. Алая жидкость лилась обильными фонтанами. Я был в чужой крови по пояс, как мясник. Да и десница стала как деревянная, ведь у иных тут шеи как у буйволов. Откормили, гаденышей…
Плюс, лишившись пики в теле какого-то коренастого бородатого сипаха, я сразу достал левой рукой из кобуры револьвер и теперь экономно, но метко ссаживал с седла дополнительных противников. Так что всякий кто осмелился стать на моем пути, погибал неведомо как, столь легки и неуловимы были движения, которыми я валил наземь самых могучих противников. Только свист разносился в воздухе. Так я положил человек пятнадцать — одного за другим.
Но и помимо меня каждый станичник дрался изо всех сил, как будто успех всего дела зависел только от него. Пожалуй, этим отчасти объясняется превосходство донских казаков над кавалерией других великих держав.
В итоге, огромное численное преимущество туркам не помогло. Их фланги промедлили и прохлопали нужный момент, схватив вместо нас воздух. А остальных мы, охваченные боевым пылом, перебили.
И была это уже не битва, но бойня. Местами над дерущимися, словно волейбольный мяч над толпой, взвивалась чья-нибудь отрубленная голова и снова низвергался в пучину сражения. Все крики прекратились, — слышно было лишь конское ржание, страшный лязг железа да хриплое, прерывистое дыханье людей.
Какое-то неистовство овладело противниками. Станичники обращались в сказочных исполинов и наносили исполинской же силы удары; их руки молотили, как палицы, их сабли сверкали, как молнии. Одним ударом, точно глиняные горшки, бойцы разбивали черепа; отсекали руки вместе с клинками…