Круговерть бытия 2
Шрифт:
Игра становилась серьезной.
Жизнь всегда полна подобных сюрпризов. Поэтому, когда до холма было рукой подать, какой-то жалкий километр, я увидел, что передовой отряд турок, состоящий из полусотни всадников, вооруженных до зубов, нас быстро нагоняет. От их багровых от злости лиц вполне можно было прикурить сигарету.
Они неслись наудалую, с огромной энергией, охваченные огнем кровожадности, как стая голодных волков. Нисколько не обращая внимание, на то, что делается сзади них или по сторонам. Поэтому значительно оторвались от основного отряда
Ареной этой скачки для них было это поле, а призом — жизнь обидчиков.
И тут мне чувство мата изменило. Напрочь!
Мой мозг, загрузив эту картину, словно процессор компьютера, уже прокручивал в голове самые разные варианты исхода этой ситуации.
Что же, делать нечего, научим пылких «энтузиастов» осторожности. Настала минута умерить излишний пыл. Подо мной был отличный конь, по имени Ворон, мой старый товарищ по многим передрягам. Он силами превосходил основную массу коней на две головы, так что я не опасался отстать от своего отряда.
Надо сказать, что второй мой конь — Облак, скакун белого цвета, еще лучше чем Ворон. Но на нем я в основном езжу в тылу, а в бою всегда предпочитаю садиться на черную лошадь. Слишком уж заметен белый конь, притягивает взоры. А с ними и вражеские пули. А мне этого не надо. Так что, оставим белых лошадей на откуп генералам. Ведь они появляются на поле боя когда последний выстрел уже давно прозвучал.
Так вот, счастливо избавившись от пики, я теперь мог врагам продемонстрировать все преимущество своей винтовки, продукта новейших технологий. Значительно опережающих время. Это был опытный образец, мастерская переделка дорогого ружья знаменитой германской фирмы «Ягер Рафаль».
Патроны я в этом походе пока экономил, так что у меня была их полная разгрузка. И ружье я мог заряжать с казенной части, не сходя с лошади. Правда, оставалась одна неприятная проблема. Стрелять я мог начать с 400 метров, а если враги поскачут на меня со всей дури, то преодолеют это расстояние менее чем за 40 секунд. Я же мог надеяться в этот период только лишь на четыре выстрела. Так как раненое вчера и натруженное сегодня мое левое плечо чертовски болело.
Тем не менее, с огромной уверенностью к себе, я остановил лошадь, заставив Ворона стоять как статуя, не пугаясь звуков пальбы, и с максимально возможной быстротой произвел четыре выстрела. Это был трюк, который я еще никогда не использовал прежде, но надеялся, что он сработает. Нам по плечу не только коромысла!
В этом мире я уже давно привык надеяться только на себя и на свое ружье. Обстоятельства мне благоприятствовали, первым же дальним выстрелом я ранил предводителя этого отряда. Опасного и хитрого негодяя, весьма дикого вида.
Тот бородач схватился рукой за грудь и, резво скувыркнувшись оземь, плюхнулся с такой феноменальной силой, так что будь он ныряльщиком в воду, то я бы выставил ему неплохие баллы.
И это было только закуской. Рука моя двигалась словно механизм, перезаряжая оружие.
Ошарашенные поклонники исламизма, удивленные дистанцией на которой мне удалось поразить
«Конфуз, мадам. Зато как тверд я духом.»
Но для такой дальней дистанции и такой результат был выше всяких похвал. Такой вот «привет из эры Водолея».
Особенно учитывая тот факт, что чрезвычайно обеспокоенные быстротой, с которой я перезаряжал свое оружие и стрелял, османы подались назад. Все же это были не профессиональные солдаты, а буйные разбойники, абреки, приверженцы идеалов анархизма и апологеты башибукизма.
Я же, с чувством выполненного долга, погрозил им кулаком и быстро нагнал наш отряд. Это была демонстрация воинского мастерства, которая произвела впечатление на всех, кто наблюдал ее. Целевая аудитория всосала мое послание. Турецкий авангард сдулся.
Как говорил незабвенный поручик Ржевский:
— Я не нудист, хвастун обыкновенный!
Где молодец, там молодец. Неплохо управился.
Колесо Фортуны продолжало вращаться, мы сумели избежать преследователей и занять позиции на господствующей возвышенности. Холм был не такой уж большой, так что все 250 человек, а мы намеревались привлечь для стрельбы и легкораненых, на вершине просто не помещались. Пришлось густо обсыпать склоны и «плечи"возвышенности. Превратившись в кочки. Все казаки дали честное слово "умереть совместно с братию со славою, не видя сраму».
— Чаю воскресенье мертвых и жизнь будущего века. Аминь! — глухо произнесли станичники хором.
Мы все попадем в рай, а наши враги просто сдохнут и угодят в ад!
Раненых мы разместили на противоположной стороне холма, а своих лошадей — у его подножия, с невидимой для османов стороны.
Конечно, все существовал риск, что османы пойдут в обход, и обрушатся всей своей силищей на наши тылы, «натворив делов». Но приходилось идти на риск. К тому же он был не так уж и велик.
Дай турку время, и он разработает хитроумнейшую многоходовую комбинацию, которой любой гроссмейстер позавидует. Даст интригу, что лишь искусственному интеллекту впору. Но в условиях цейтнота, когда горячая южная кровь кипит и дает о себе знать, вместе с мочой приливая в голову, турок с налитыми кровью глазами, как бык кинется напролом. В лоб. Особенно, если обладает превосходящими силами.
Так здесь и произошло. Вражеская конница атаковала с ходу, без раздумий и без раскачки. Османские кавалеристы мчались как полоумные, размахивая ружьями и клинками и издавая по ходу дела пронзительные, дикие вопли. Словно они рожали.
Эти люди сидели на резвых, породистых конях, ноздри им щекотал запах крови, адреналин бурлил внутри, а клинки ждали жертв. В ореоле пыли они стремительно приближались к нам, словно летели на крыльях. Настал их звездный час.
Добро пожаловать на праздник смерти!