Круговерть бытия 2
Шрифт:
Я с лихорадочной поспешностью заряжал винтовку и стрелял. Стрельба — отличная школа. Чтобы выиграть войну — необходим порядок. Именно поэтому я всегда предпочитаю больше стрелять. Так больше пользы принесешь. По ходу дела я удачно поразил трех человек, а потом и снял и четвертого, поразив в грудь самого атабека, присоединившись к общему мушкетному залпу.
Мы стреляли точно, так как имели преимущество высоты, опирались на землю и могли хорошо прицелиться. Кроме того, расположение высотными ярусами позволяло нам задействовать все ружья сразу. Казаки стреляли спокойно, не торопясь, тщательно прицеливаясь, и ни один выстрел не пропадал даром. Железные нервы у наших
Вспыхивало короткое пламя, в бесконечном грохоте гремело наше оружие. Первые ряды неприятельской конницы словно сослепу, с размаха, налетели на невидимую стену. Падали кони, кувыркались люди. Все смешалось в кровавой агонии.
Враги тоже стреляли, тем более, что количество мушкетов у такой толпы турок немногим уступало нашим. Но в нас, лежащих на земле, было трудней попасть. Тем более со спины коня, на скаку. Да в окутавшей нас занавесом пороховом дыму. Пули с жалобным визгом то и дело проносились над головами казаков, но нет-нет, да находили свою жертву. Пуля она ведь дура.
Но размен того стоил — с нашей стороны — пострадало не больше дюжины, с той — 250 людей и животных. И в случае падения лошади и человеку приходится плохо. Он мог сломать себе шею или хотя бы руку, или ногу. Или получить сотрясение мозга. Кроме этого, на лежащего могли наступить копытами кони скачущих следом товарищей, и это ему здоровья гарантированно не прибавит. Можно сказать, иногда удавалось одним выстрелом «двух зайцев» убить.
Началась мясорубка. Первые шеренги атакующих исламских кавалеристов валялись в лужах собственной крови, залившей землю. Всадники кричали, когда их собственные лошади падали на них и давили их. Кавалеристы, скакавшие позади, не могли обойти бойню впереди, и последующие шеренги врезалась на всем скаку в разбитые остатки своих товарищей, и лошади кричали, ломая ноги, и, падая, скользили дальше, организуя кровавый хаос. Люди тоже кричали и падали.
Надо ли говорить,что взрывы 20 гранат, начиненных динамитом, что мы обрушили на турок внизу, внесли долю в эту кучу малу? Добавив фарша, для любителей остренького. От разрывов в различной степени пострадало около 80 человек. И некоторое количество лошадей, довольно значительное. Да и уцелевшие животные заметались в панике, словно муравьи на бревне, которое бросили в горящий костер.
Боже! Атака продолжается!
Не взирая на потери, часть османов спешилась, чтобы атаковать холм, но почти половина наездников полезли вверх прямо на лошадях. Султанские командиры уже погибли, так что сейчас толпа басурман воевала как придется, подгоняемая своими кровавыми инстинктами. Высокое безумие вело остальных сипахов вперед.
Холм не был так уж крут, чтобы взобраться на лошади не оставалось невозможным, но все же скорость таких конников упала при этом до минимума. У этого явления есть название и оно называется — самоубийство.
И все же эти противники достигнут нас до того момента как мы сумеем перезарядить свои ружья.
Но подобное печальное обстоятельство нами было предусмотрено изначально. Поэтому казаки, что находились на вершине, дружно встали, перезаряжая свои мушкеты и сноровисто работая шомполами. Стимул им придавал тот факт, что они становились прекрасными мишенями для седельных пистолетов османских всадников.
Но и у нас были пистолеты. И больше чем у гололобых раза в два. А учитывая тот замечательный факт, что казаки, находящиеся внизу, получили заряженные пистолеты от своих товарищей, то каждый такой казак выстрелил подряд сразу из двух пистолей. Добавив шума и дыма. 250 выстрелов в упор смело все то количество врагов, что подобно бешеным
Для турок это было слишком. Горячо, до жаренного. Несмотря на турецкую храбрость и их великолепный прорыв, у них пока ничего не получалось путного. Гололобых еще оставалось почти вдвое больше, чем защитников холма, но столь ужасающие потери привели к тому, что атакующий натиск продолжался очень вяло. Приобрел минорные нотки. Основная волна уже схлынула.
Но атакующий натиск не прекратился. Канкан на граблях очень популярен. Сотни две человек, кто конно, а кто и пешим порядком, неорганизованной массой полезли по склону вверх. Но там их уже встречали передовые казаки. И наши люди сохранили дух твердости. Длинными пиками, которые они подняли с земли и теперь, действуя сверху вниз, донцы ловко скидывали атакующих под ноги задних османских шеренг.
Азартные турки тоже уже разрядили свой огнестрел еще на первоначальном этапе и без особой пользы для себя. А так как острозаточенные пики казаков работали со скоростью иглы от швейной машинки, то озадаченные басурмане попали впросак, не в силах преодолеть эту импровизированную преграду. Нехристи рассчитывали завязать примитивную дикую драку, в которой они могли бы реализовать свое численное преимущество, но им не повезло.
Конечно, своими молниеносными ударами казаки не столько старались проткнуть наших врагов, сколько, нанеся поверхностное ранение, сбросить их вниз. Впрочем, некоторые донские ловкачи метко поражали своих противников ударами в горло, организуя сразу великолепную занятость местным гробовщикам.
Теоретически вооруженный саблей солдат может отбить древко пики в сторону, а потом, изловчиться, и поразить своего противника. Но все зависит от мастерства обеих задействованных в поединке сторон. А мы поставили на пики самых лучших в этом деле. Так что работа успешно шла в одну калитку. Длина, помноженная на высоту, давала отличный результат. Жала пик покраснели от крови…
Мусульмане, храбрецов у которых уже перебили, а осторожные остались, сразу поняли, что следующий залп казаков с вершины будет переломным. И фатальным. Поэтому сами, разочарованные сложившимися обстоятельствами до глубины души, начали разворачиваться и убегать. Спеклись, нехристи! Они уже напрудили в свои шаровары. С такими ужасающими противниками они еще не сталкивались. А жизнь для каждого дорога.
Атака федаинов захлебнулась. Истощив всю энергию без остатка в отчаянной борьбе, они совершенно потеряли присутствие духа. В последние секунды, когда счастье столь явно обратилось против них, они побежали без оглядки. Наш залп из 124 мушкетов был направлен в убегающие спины. Впрочем, я, оставив винтовку в покое, перезарядил барабаны револьверов и теперь «жарил» без остановки. Придавая прыти убегающим.
Все было кончено. «Черт его побери, мы снова сделали это!»
Наши пикинеры спустились к подошве холма и короткими ударами в горло прекратили мучения всему, что там еще дергалось. Включая и людей, и лошадей. Остальные, предусмотрительно перезарядили свой огнестрел. Но нас никто не атаковал.
Из тех двух сотен мусульман, что сейчас сбежали от нас, в султанскую армию вернется не больше половины. Потому, что сейчас они получили от армейской службы устойчивый иммунитет. А вторая половина собьется в банды абреков и присоединится к грабежу многострадальных болгар. Это намного безопаснее. Не для того их мамочка рожала, чтобы в схватках с суровыми казаками им приходилось жизнью рисковать.