Крушение
Шрифт:
— Ладно, ладно, м’сье, — извиняющимся тоном сказал Перлоф. — Вот лифт, прошу.
Они зашли в тесную кабину под красное дерево с зеркалом и с лязгом захлопнули решетчатую дверь. Обе половинки внутренней двери сомкнулись. Кабина, издав странный звук, плавно, чуть постанывая и поскрипывая, поползла вверх.
— Так в чем дело? — спросил Перлоф.
— Ямщик, не гони лошадей — так, кажется, говорят ваши соотечественники?
По коридору пятого этажа они шли молча. Фон Перлоф никак не мог открыть номер. Словно почувствовав вдруг опасность,
— Добрый вечер, Христиан Иванович, добрый вечер, м’сье, — любезно сказал он.
Перлофу не надо было ничего объяснять. Он понял, что это сговор. Сговор против него. Но почему здесь вместе оказались Венделовский, которого он всегда подозревал и не перестал подозревать, и этот француз, называющий себя Шабролем, разведчик, заставивший и его, руководителя «Внутренней линии», работать на себя? Анализировать времени не было. Перлоф решил всю инициативу предоставить гостям.
— Итак, кофе, м’сье Шаброль? — спросил он, обращаясь к французу и демонстративно игнорируя Венделовского.
— Кофе отменяется, — весело ответил Шаброль.
— У нас не много времени, — добавил Венделовский.
— Что вам от меня надо, господа? — спросил фон Перлоф.
— После того, что вы уже совершили, не так и много, Христиан Иванович. — Шаброль сделал приглашающий жест, и они сели за круглый стол посреди номера. И лишь Венделовский не изменил своей позы на подоконнике, словно держа обоих под прицелом. — Нам нужны подлинные документы вашего штаба. К сожалению, вы говорили правду. В портфеле их не оказалось.
— Вы подменили портфель?!
— Мы просто открыли его. Где же документы?
— Я не знаю, о чем вы говорите, Шаброль.
— О том, что Врангель решил не доверять даже своим проверенным дипкурьерам, — вставил Венделовский.
— Этот господин тоже работает на вас?
Шаброль кивнул. Спросил:
— Документы здесь?
— Да что вы имеете в виду, черт возьми?! — сорвался Перлоф.
— Письма от имени Врангеля, — вставил Венделовский.
— Помолчите! — крикнул фон Перлоф. — Не с вами разговор.
— Отчего же? — флегматично заметил Шаброль. — И он имеет право голоса... А вы не волнуйтесь, Перлоф. Ничего чрезвычайного не происходит. Вы оказываете мне очередную услугу, за которую будете, как всегда, — он подчеркнул это как всегда, — вознаграждены. И все. Почему вы кипятитесь?
— Я хочу знать,что делает здесь этот русский?
— Он мой сотрудник. Такой же, как вы. А документы действительно нужны. Очень. И сейчас. Назовите их, Альберт Николаевич.
— Инструкция для переговоров с министром-председателем Королевства сербов, хорватов и словенцев, письмо Хольмсену от имени Врангеля, письма Гирса генералу Миллеру и князю Волконскому, — быстро перечислил Венделовский.
— Но это... Это невозможно! — Перлоф вскочил и забегал по номеру. — Если они уйдут, я проваливаюсь
— Хорошо, — согласился Шаброль. — Давайте сообща подумаем, как уберечь вас.
— Сделаете фотокопии? — с вызовом бросил Перлоф.
— К сожалению, генерал, на этот раз нам нужны подлинники.
— Которые вы хотите кому-то предъявить? Кому? Ллойд Джорджу? Клемансо? В Генуе?!
— Но, Христиан Иванович, Христиан Иванович, вы теряете голову. Столько вопросов сразу.
— Да, вы правы, м’сье. Да!.. А если я откажусь? Все ведь имеет пределы! Вы уберете меня?.. — он метнулся было в спальню, но Венделовский, мгновенно отделившись от подоконника, перекрыл дверной проем. Перлоф вернулся, понуро сел за стол. Сказал подавленно: — По-видимому, я вам не нужен, Шаброль?
— Ну что вы. Христиан Иванович! — горячо возразил француз. — Напротив. Надеюсь, наше сотрудничество еще более укрепится. Мы многое сделаем вместе, уверен. Я не зря говорил о прибавке вам ежемесячных сумм. Вы станете богатым человеком, генерал.
— Я не представляю, м’сье, как вылезу из истории с документами, если передам их вам. Это — гибель. Я не имею в виду физическую гибель — я солдат и каждый час готов к смерти, — я говорю о своем крахе как специалиста, за которого никто и гроша ломаного не даст.
— Есть ряд способов сохранить ваше реноме, Христиан Иванович. Можем инсценировать ограбление и взлом сейфа, связать вас, усыпить хлороформом — мало ли что?!
— Надо подумать, — казалось, фон Перлоф успокаивается. — Однако для оценки событий мне хотелось бы знать, куда пойдут документы? В чьих интересах будут использованы?
— У меня очень мало времени, м’сье Шаброль, — снова напомнил Венделовский. — К сожалению.
— Еще пять минут, Альберт Николаевич. — Шаброль кинул быстрый, недовольный взгляд в его сторону и подвинулся к Перлофу. — Я скажу вам... Документы будут использованы в интересах вашей родины, генерал. И ее многострадального народа.
— Вы хотите перепродать их большевикам? — стараясь скрыть потрясение, переспросил Перлоф. — Ведете двойную игру, Шаброль?
— Почему же? — просто ответил француз. — Мы с вами работаем на Советскую Россию. Это и хотел я вам сегодня поведать, когда говорил, что предстоит важная беседа.
Перлоф понял, что он пропал. Но ничем не показал этого: ни один мускул не дрогнул на его лице, и нога не подвела, и шпора не звякнула.
— И вы думаете, я добровольно отдам вам документы? — спросил он.
— Документы уже у нас. Выемку произвел Альберт Николаевич Венделовский, пока мы ужинали. Дело уже не в них. — Шаброль сделал паузу. — Дело в вас. Мы предлагаем вам сотрудничество — работу на Россию. И переезд в Париж.
Венделовский подошел к картине, висевшей в проеме между окнами, и, сняв ее, открыл замаскированный тайник. Сейф был пуст.