Крутые повороты
Шрифт:
Услышал частые гудки отбоя.
Пожав плечами, положил трубку на рычаг.
— Что происходит? — тихо спросил он Попова.
Попов молчал.
— Профессор Григорьев согласился, что после вашего заявления мы вправе отменить защиту, — сказал директор. — Но из личного к нему одолжения… и учитывая ценность вашей работы… просил этого не делать.
Попов молчал.
— Павел Романович просил оказать вам полное содействие, — проговорил директор. — Сказал, что это его настоятельная личная просьба…
Попов
Не произнося ни слова, широко раскрыв глаза, смотрел он на Сидора Михайловича.
Григорьев медленно опустил на рычаг телефонную трубку.
Вера Захаровна и Наташа безмолвно смотрели на него.
— Папа, в чем дело? — спросила Наташа.
Он не ответил.
Подобие виноватой улыбки показалось на его лице.
Он закрыл глаза.
— Папа! — шепотом сказала Наташа.
Вера Захаровна бросилась к Григорьеву. Наклонилась над ним. Взяла его голову в руки. Коротко приказала:
— Нитроглицерин!
…Наташа говорила в телефонную трубку:
— …Неотложка? Скорее! Пожалуйста… Очень плохо… Григорьев Павел Романович… Пятьдесят три года…
Он лежал на кушетке. Вера Захаровна сидела у него в ногах… Она обернулась к Наташе.
— Пятьдесят два, — сказала она. — Твоему, отцу всего пятьдесят два года…
…Санитары осторожно клали Павла Романовича на носилки.
Врач сказал Вере Захаровне:
— Позвоните в справочную… Вам все скажут…
— Нет, я с ним, — возразила она.
— Это не полагается, — неуверенно сказал врач.
— Мне полагается, — возразила она.
…Она садилась в кузов санитарной машины.
Наташа стояла рядом.
— Позвони Никитинскому, — велела Вера Захаровна.
Наташа кивнула.
Мать посмотрела на нее. Приказала:
— А ну, не реветь!..
Машина отъехала.
Наташа глядела ей вслед.
Азаров учил ребенка ходить. Мальчик стоял у стены. Азаров, сидя на корточках, протягивал к нему руки.
— Ну иди к папе, — сказал Азаров. — Иди…
Ребенок отошел от стены и неуверенно сделал шаг. Потом другой…
— Катя, — тихо позвал Азаров.
Она въехала в комнату в своем кресле.
— Он пошел! — тихо и взволнованно сказал Азаров.
— Сам?
— Сам… А теперь иди к маме, — сказал Азаров ребенку. — Ну чего же ты? Давай, топай…
Косолапо, неуверенно, с трудом преодолевая каждый шаг, ребенок пошел к креслу.
Катя, не отрываясь, смотрела на него.
— Умница ты моя, — сказала она, и ее голос задрожал. — Счастье мое…
В эту секунду в прихожей раздался продолжительный звонок.
Дверь открыл Азаров.
На пороге стоял старик Никитинский. Лица на нем не было.
— У вас нет телефона, — сказал он. — Я не мог позвонить…
Катя в
— Степан Гаврилович?.. — удивленно сказала Катя.
Никитинский стоял, не раздеваясь и не проходя в комнату.
Наконец он произнес с трудом:
— Павел Романович в реанимации…
Константин Иванович Попов шел по институтскому коридору. Дойдя до дверей своей кафедры, он широко распахнул дверь и, улыбаясь, возник на пороге.
И тотчас — как ножом отрезали — умолк в комнате нестройный возбужденный гул голосов. Наступила тишина.
Не замечая, должно быть, этой вдруг наступившей тишины, Попов весело произнес:
— Можете поздравить, защитился… Двадцать девять «за», один «против»… Сегодня, ночным из Ленинграда.
Но ему не ответили.
Люди сосредоточенно занимались каждый своим делом. Сняла телефонную трубку и стала набирать номер Ольга Петровна. Углубился в книгу Нефедов. Азаров весь ушел в поиск какого-то чертежа в шкафу. Степан Гаврилович Никитинский задумчиво смотрел в окно…
Попов продолжал стоять у порога. Медленно скользил взглядом по комнате… Краска постепенно заливала его щеки.
— Послушайте, — сказал он. — Вы… что… объявили мне бойкот? — Он резко засмеялся.
Азаров обернулся к нему.
Прикрыл дверцу шкафа. Подошел к Попову.
— Павел Романович при смерти, — сказал Азаров. — Ты что, не знаешь ничего?
Попов отрицательно покачал головой. Он молча смотрел на Азарова. Смысл его слов не сразу доходил до Попова.
— Ну да, — сказал Азаров. — Некогда было… Свою блестящую диссертацию защищал.
Попов молчал.
— Что ты сказал ему… тогда, по телефону? — спросил Азаров.
Попов не ответил.
Люди на кафедре молча, в упор смотрели на него: старик Никитинский, Ольга Петровна, Нефедов…
— Я спрашиваю: что ты ему сказал из кабинета директора? — повторил Азаров.
Попов повернулся и вышел за дверь.
В институтском коридоре царило обычное оживление.
Прошла группа студентов, поздоровалась с Поповым — он ее не заметил.
Кто-то его окликнул:
— С диссертацией вас!
Попов не услышал, прошел мимо. Оказался на лестничной площадке.
Стал медленно спускаться. На середине последнего пролета он остановился.
В вестибюле перед каким-то объявлением толпились люди.
Попов вгляделся.
Люди молча толпились перед траурным объявлением. Страничка текста и фотография в широкой черной рамке.
Попов сделал шаг. Потом другой. Потом опрометью бросился вниз.
Расталкивая людей, пробирался он к стене с траурным объявлением.
Из-за чьих-то плеч и голов наконец увидел…