Крылатые волки на льняном поле
Шрифт:
Бумажные листья моих деревьев не имеют шансов пережить дождь. Даже если он ласково стекает по крышам и промывает водосточные трубы, как мозги.
Склонные к суициду облака обливаются слезами и развеиваются по ветру. Как удержаться от зависти, наблюдая за невыносимой лёгкостью их бытия?!
Чёрные с синевой перья падают с неба, чуть покачиваясь на воздушных потоках. Это Хугин и Мунин, верные наушники Одина, повздорили за благосклонный взгляд своего хозяина, и в
Ловлю на лету этот дар небес и подстругиваю перочинным ножиком кончики, готовя их окунуться в купель старой чернильницы.
Очень тяжко, когда в груди носишь black hole. И без разницы, микроскопическая она, или супермассивная. Сфера Шварцшильда затягивается на шее, и горизонт событий уже не пересечь.
Но… Пассивное падение вглубь ведь не по мне? Упорно заливаю зияющую щель чернилами, но они стекают туда бесследно. И мне уже нечего лить.
Винтажная вода всемирного потопа хлещет с потолка, я подставляю чернильницу, обмывая её стенки, и продолжаю бесцельное лечение. Концентрация лекарства стремится к нулю, но в ноль ведь не обращается? Бесконечное приближение. Как бесконечное падение.
В древнерусской арифметике «вороном» обозначали числа от 10 до 100 миллионов. То есть - им несть числа…
Их слишком много. Они громко хлопают крыльями, подавляя волю бескрылого существа, жмущегося к земле. И заслоняют солнце. В любое время дня главенствуют сумерки. Даже кисть Винсента, дрожащая от страха перед теми же врановыми, не может раскрасить тусклые потёмки жаркими красками.
Знамя вОрона - треугольный стяг с изображением чёрной птицы, непременный атрибут отплывающих викингов. Драккар ждёт, приглашая за собой в ледяную Исландию.
Знамя трепещёт на ветру, обещая благоприятный исход. Ветер не врёт.
Думающий и Помнящий не только наушничают Одину, они ещё и коллекционируют блестящие металлические предметы. Иногда они их теряют. И если под ноги падает связка ключей, первую мысль об отсутствии дверей стоит откинуть. А сосредоточиться на второй - на появляющейся возможности открытия.
Сломанный светофор вызывающе светит ядовито-жёлтым. Он одноглаз, как Один, но мудро ли оставлять пешехода в подвешенном состоянии. Не давая подсказки - время ли идти, или стоять?
Неверно понятый намёк может привести к аварийной ситуации на дороге.
Милосердие на кончике ножа
Просить милосердия постыдно.
Если враг уже занес руку для удара, жалкие слова лишь раззадорят его. И вонзая свое оружие, убийца получит большее удовольствие.
Misericorde…
Сострадание, милосердие… Не самые лучшие слова, применимые к оружию. Но кинжалы средневековых рыцарей именовались именно так, поскольку могли даровать быструю смерть и спасти честь.
Отличный выбор, господа крестоносцы!
Упасть
Цепляйся, если жаждешь чего-то большего, чем забвение, но не плачь.
Носить на поясе кинжал милосердия стоит хотя бы как напоминание, что желания наши сталкиваются непредсказуемым образом с объективной реальностью. При их встрече высекаются искры, способные поджечь часть настоящего и осветить день сегодняшний праздничной иллюминацией.
Время от времени кладя руку на рукоятку кинжала и ощущая хладность металла, освежаешь своё восприятие и скатываешься с облачных гор своих грёз.
Доставая мизерикорд, чтоб рассечь буханку хлеба напополам, прикасаешься к себе изнутри, и понимаешь, что не так уж ты отличаешься от остальных. Те же радости и беды, те же заблуждения и редкие моменты просветлений.
По музыкальному канону реквием обязательно состоит из нескольких функциональных частей. В определённом порядке, хотя и допускаются некоторые перестановки.
В середине мессы размещена самая пронзительная часть – «Lacrimosa» - «Слёзная». Сразу же после мощного выступления «Dies Irae» - «Судного Дня».
Логика этого соткана из композитных материалов и способна выдержать прямой ядерный удар. Покайся в грехах и будешь прощён и оплакан. Тебя погладят по повинной голове, поцелуют в макушку и отпустят грехи.
Задуматься о благости преходящего так приятно… Нет вечного, нет сущего, - есть лишь неуловимость бытия, которую так легко изгадить, но она всё равно очистится новым днём.
Для любящих блеск надежды и счастливые концовки есть ещё и финальная часть - «Lux Aeterna», - «Вечный Свет».
Это как раз отсутствие забвения, это голливудский хэппи-энд, бессмысленные счастливые улыбки на лицах и полный провал за титрами.
Это шикарный гранитный памятник, подавляющий все вокруг и не несущий смысловой нагрузки. Тяжкий камень, тянущий ко дну нирваны… Где совершенно нечего делать, кроме как расплываться от ощущения беспредельного благоденствия.
Где мой верный мизерикорд? Спасибо, что ты есть, с тобой меня не пустят в рай.
красная варежка
Моя красная варежка за мной на верёвочке.
летом пушистым зверьком, вместе по лужам и на солнышко – греться
весною жмуриться и ликовать, что пережили, что снова и вновь
осенью запасаемся пушистостью и теплотой
чтобы зимой неуязвимо, легко
Моя варежка, детская и непарная, а вторая, - дай бог памяти, - потерялась больше чем двадцать лет назад. Что с того?