Крыло бабочки
Шрифт:
– Именно. Ты не существуешь. Ты – ошибка, которую нужно убрать! – чеканит она. – Ты – обломок, который не должен был занимать главное место.
Я вздрагиваю. Обломки, Сиреникс...
– Именно, дорогая, – кивает она. – Тогда, в тот момент, когда змей выпотрошил нас как последнюю шлюху. Когда он унизил нас, раздавил морально и разбил на мелкие осколки... Именно тогда я наконец-то пробудилась. Вот только по ошибке оказалась в заточении. А ты заняла главенствующую роль, которая не принадлежала тебе по праву, – мои глаза расширяются, когда я осознаю, что она сказала, и
– Именно, – подтверждает она. – Помнишь, ты все время думала, что вот-вот исчезнешь?
Конечно, я помню. Помню эти ужасные первые дни, когда я дрожала буквально от всего, когда хотелось кричать и плакать, потому что мне казалось, что я вот-вот упаду и меня утянет в бездну, когда меня пугала дикая неправильность происходящего, когда мне казалось, что меня не должно существовать, что меня не существует очень долго или я не существовала вообще. Неужели...
– Да, – кивает она, – это я настоящая Муза. И ты должна отдать мне то, что принадлежит мне по праву.
В моих глазах стоит страх. А в ее – уверенность. Она абсолютно знает, что делает. Такое чувство, что она репетировала каждое слово и репетировала не раз. А я же... Я же нахожусь в смятенных чувствах.
Я всегда чувствовала, что что-то не так. Что, твою мать, был подвох. В последнее время мне начало казаться, что никакого подвоха нет и это были просто мои надуманные проблемы. Однако ответ на мой вопрос все же пришел ко мне.
Получается, что все было... Зря. Риву не нужно было тратить целый год, чтобы вытащить меня. Потому что я, вернее, не я уже вытащила себя сама. Она прекрасно справилась со всем и сама. Потому что я, вернее, не я всегда знала, что была сильной. И эту силу я вижу перед собой. Я же... Я же только пыталась.
– Муза, нахрен!
Мы обе вздрагиваем от этого голоса, и я не верю, что слышу его. Каким-то образом Риву удалось пробраться сюда. Вернее, тут даже удивляться нечего, ведь я даже не вижу его лица, просто слышу его голос. Интересно, что там со мной снаружи? Я без сознания?
– Я не знаю, что она там тебе болтает... Ты – это ты. Даже не смей, нахрен, сомневаться.
Мы обе знаем, что он обращается именно ко мне. Но откуда... А мне почему-то смеяться хочется и улыбать так: глупо-глупо, потому что у нас такое часто было, как будто мы мысли друг друга читали.
И он читает мои мысли. Не ее. Мы обе понимаем это. Я вижу, как уверенность немного сползает с ее лица.
– Я вижу тебя. Ты сказала, что сможешь.
Я дрожу всем телом. Потому что помню последнюю фразу. Он сказал мне ее, когда мы танцевали на Весах. Когда мне показалось, что я не смогу и у меня не хватит сил. Только в прошлый раз он сделал акцент на слове “сказала”. А теперь на “ты”.
“Ты сказала”.
Я... Вот именно. Я. Я сказала.
Я танцевала на тех Весах.
– А я вытаскивала нас обеих из Легендариума, когда не получилось уничтожить тебя! – вопит моя идеальная копия, в ее глазах я вижу страх.
Это я поддерживала его в прошлом.
– А я пришла к Баттерфликс, заплатив нехилое бабло за то, чтобы его из этого прошлого вытащили!
Мои
– За это я могу сказать тебе только спасибо, – отчеканиваю я, смотря на нее во все глаза. – Но это меня он вытаскивал. Это я заняла главное место. Не ты.
Она задыхается, смотря на меня несколько секунд. А потом выплевывает:
– Мразь! – и бросается в атаку.
Драться своей же магией против себя – гиблое дело. Хуже всего, что она, как и я, знает мои – наши? – сильные и слабые места. И мы обе лупим по ним нещадно. Мы обе столько раз используем одни и те же заклинания одновременно. Ведем слишком предсказуемый бой, применяя повороты, которые известны только нам.
Я убеждаюсь только в одном: она – точно не другая я. Часть меня, злая, желающая уничтожить меня, но только часть.
А потому уничтожать ее в ответ мне кажется как-то неправильным. Мы обе применяем одну и ту же магию – силу, принадлежащую нам от рождения, и пока она лупит меня, а я луплю ее в ответ, пока мои уши чуть ли не взрываются от самых разных по громкости басов и пока я выставляю самые разные по мощности силы, мой мозг пытается усиленно думать.
Я прекрасно понимаю, что нам двоим – не место в одной голове, а уж тем более – в теле. Но если я уничтожу ее, правильно ли я поступлю?
Внутри все отчаянно кричит: нет.
Ответ приходит внезапно, сам собой, в долю секунды между двумя атаками, которые она запускает в меня, и от неожиданности я даже не успеваю прореагировать, а потому падаю вниз.
Это ее ободряет, и она принимается бить меня еще сильнее, явно получая наслаждения. А я смотрю на нее и блаженно улыбаюсь, подмечая то, что почти уже видела раньше. То, чего не доставало мне. Но то, что было у меня раньше.
Это ведь не раздвоение личности. Она – часть меня. Уверенная, что она главная. Но нет главных на самом деле. Есть только одно целое, расколовшееся от действий морского гада.
Внезапно я вспоминаю тот миг, ту ночь, когда он изнасиловал меня, когда выбросил, дрожащую от холода и пережитых унижений, на берег, где меня нашел Ривен.
И не испытываю привычной ненависти. Ривен говорит, что это нужно принять. Не смириться, а принять. Ну что ж, кажется, Рив, у меня есть для тебя поздравления: я приняла.
И в этом моя сила. Я смотрю на Музу, которая так сильно меня ненавидит... И чувствую, как моя магия, мой Рев, мое все только и ждет моих действий. Хорошо. На самом деле это очень просто. Встать и пойти прямо к ней. Не обращая ни малейшего внимания на атаки.
Эта боль – ненастоящая. Она только в моей голове. Нашей голове. И мы – только в моей голове. Но все-таки иногда образы и действия, которые мы совершаем, играют большую роль. Сначала она смотрит на меня с недоверием. Потом – со страхом, когда понимает, что ее атаки больше меня не берут. До нее искренне не доходит, почему я не атакую ее в ответ. Она пока ничего не понимает, но чувствует опасность и отступает на шаг назад.
Отступай, милая. Все равно рано или поздно упрешься в стену.
– Что ты делаешь? – шипит она, но в голосе отчаянно скользит страх.