Крыло бабочки
Шрифт:
Позже Валтор сказал, что это был очень яркий пример трансмутационной магии. Позже.
А сейчас Текна ощущает, как силы очень резко покидают ее, как будто из нее выкачали все волшебные силы. Как тогда, в той нелегальной лаборатории. Но ее заклинание доделывает работу Валтора – добивает земляного дракона.
А сама Текна чувствует, что крылья больше не могут держать. Как и ноги. И она в бессилии валится на землю, чувствуя, как почти рассыпается на части. Что-то происходит с ней, что-то... Но Текна уже не понимает. Она теряет сознание, как и Валтор, под бушевание границ Легендариума, не зная, что ее магия
Ее, как и Валтора, тут же оплетает волшебный кокон, и оба падают в свои пропасти, у обоих на спинах вспыхивают клейма, и начинается необратимый процесс.
Стелле кажется, что она умерла.
Потому что по ее жилам словно бежит яд, выжигая внутри все органы к чертям собачьим. И хуже всего – она совершенно не может пошевелиться. Так хочется дернуть рукой-ногой, так хочется убежать от всего этого, но она не может.
Стелле очень необходимы силы, свежий вброс магии, солнечные лучи на ее лице, которые она впитает, словно обуреваемый жаждой путник, упавший без сознания посреди пустыни. Под испепеляющим солнцем, что для него смерть, а для Стеллы – жизнь.
Но нет. Здесь нет никого света, здесь есть только тьма, и сколько Стелла не пыталась, она так и не смогла найти поблизости ни одного источника, ни одной спасительной капельки хотя бы тусклого сияния.
Мификс не врал: это и правда самое темное место в Легендариуме.
И каждая секунда дальнейшего пребывания здесь только ослабляет ее все сильнее. Тьма словно высасывает из нее все соки, всю жизнь, и Стелла знает, что при таком раскладе она уже давно, по сути, не жилец.
А может, так и выглядит смерть. Им всегда говорили, что когда они испустят последний вздох, то отправятся к Дракону. Вот только интересно, а кто-нибудь учитывал, что фея умрет в Легендариуме, измерении, которое, если захочет, держит очень крепко? Быть может, она и осталась здесь, заточенная на всю жизнь? Может, Легендариум надежно вплел ее душу в свои крепкие стенки, и теперь Стелла стала частью мириадов пересекающихся легенд.
Ей бы заплакать или хотя бы горько улыбнуться – Стелла не может.
Она не чувствует рук или ног, только невыносимую боль внутри, будто в нее влили яд, который теперь выжигает абсолютно все. Один за другим превращает в пепел все органы. Все началось с кончиков пальцев на ногах, и вот теперь яд добрался почти уже до грудной клетки. Скоро сгорит и ее сердце.
Наверное, такое мучение нужно пережить, чтобы потом легко войти в ворота смерти. Кажется, она еще не умерла, а только умирает.
Обездвиженная, словно бы припечатанная к этому измерению, к этой высасывающей последние силы холодной пустоте, Стелла совершенно не имеет понятия о том, сколько там, снаружи, прошло времени.
Истек ли уже тут срок, после которого забредшие в Легендариум остаются тут навсегда? Может быть. Стелла не знает, сколько прошло времени: несколько часов или же столетий, она словно потеряла способность радоваться или огорчаться.
Зато у нее полно времени, чтобы просмотреть все моменты своей жизни, бегущие перед глазами, словно кадры кинопленки. И ответить на заданный Мификсом вопрос: кто же она такая.
Будто она не сомневалась. Будто сама не полагала, что все прошло слишком легко, что как-то быстро, буквально
Так где она настоящая? Вот эта веселая, беззаботная, солнечная девочка, у которой язык говорит быстрее, чем голова подумает, которая одним взглядом испепеляет и одной улыбкой зажигает? Или та задумчивая, порой сомневающаяся, все оценивающая фея, у которой в глазах застыла луна, а руки так крепко сжимают скипетр Солярии?
Какую принцессу на самом деле носит эта планета?
Стелла проводить достаточно времени наедине с собой, пытаясь абстрагироваться от боли, раз уж от нее все равно никуда не деться. Получается не очень, но она пытается отвлекаться всеми силами, ныряя в себя так глубоко, как никогда прежде.
Стелла и самоанализ? Вещи, кажется, несовместимые.
Однако именно им она сейчас и занимается. Рассматривает каждый период своей жизни, чтобы уж, что ли, хотя бы в посмертие войти с четко соображающей головой. Выпадение из времени и пространства отлично помогает не оглядываться нервно на часы, чтобы узнать, сколько же там уже минут натикало, а разбираться во всем неспешно.
Постепенно Стелла узнает себя заново, с самого нуля. И отвечает на поставленный вопрос: где маски, а где она сама. Где лица, которые она примеряла и которые в конечном итоге срослись с ней самой, а где порхает ее настоящая личность.
Все начинается с того чертового выпускного в школе, когда первый красавец класса ухаживал за не менее первой красоткой, сломавшей ногу и пришедшей с костылями, в гипсе, будучи, по мнению Стеллы, носившей очки и бывшей далеко не эталоном привлекательности, уже не такой красоткой. И тогда действия первого красавца казались ей непонятными.
Это сейчас Стелла, сама познавшая настоящую любовь, может сказать, что любимый человек всегда будет самым красивым и лучшим, независимо от обстоятельств, потому что он именно твой. Окончательно она поняла это буквально совсем недавно, когда рыдала пьяная на руках у Брендона и рассказывала все то, что так долго терзало ей сердце. И нет, он не бросил ее. Он остался, он слушал ее и сказал, что ни в чем ее не винит. И не возникло между ними стены. Тогда Стелла просто сжимала его руку, и они целую ночь сидели и говорили просто так, без всякого секса, отрешенные от целого мира. После этого в душе феи воцарился покой. Это сейчас все ясно и просто.
А тогда у девочки, которая была слепо и безумно влюблена в красивую внешность своего соседа по парте, в голове щелкнуло: любят красоту. Красоту внешнюю, и даже сломанная нога этой красоты не убавляет.
Так началась работа над собой. Отчасти ей даже помогал Антуа – кумир ее подростковых годов, который строил себя сам. Его цитаты Стелла впитывала как губка, он стал ее проводником в мир моды, ухода за собой и собственным телом.
И так Стелла стала пустоголовой, помешанной на блестящих тряпках и мальчиках гламурной девочкой. Пережившей личностный рост на третьем курсе Алфеи. Деградировавшей на Земле. Вернулась она только с помощью Блумикса и ужаснулась тому, что происходит вокруг.