Крыло бабочки
Шрифт:
И все это время она отчаянно боялась потерять себя.
Теперь-то Стелла знает, что терять-то нечего. Если уходить глубоко внутрь себя, то там она пустая-пустая, безликая, без каких-то особенностей, просто налепившая на себя все, что ей нравится. И беззаботная девочка, и фея с холодными глазами – все это звенья одной цепи, из крайности в крайность.
А середина – бесцветная такая и противная.
Но это – только ее секрет. Миру Стелла об этом не скажет. Никогда и ни за что. Если бы у нее получилось отсюда выбраться, она бы себя
А ее сердце уже сгорает, и Стелле кажется, что нет яда сильнее, чем тот, что сжигает ее заживо. Чем бы ни была эта отрава, она стала ее наказанием за все, что фея совершила и чего еще совершить не успела.
Картинки перед глазами бегут быстрее: и Стелла видит, чего не видела никогда. Сиреникса, насилующего ее с таким отвращением, почти терзающего, пытающегося вытащить. А она лишь рыдает и бьется в истерике, словно ребенок, и мозг ее слишком мал, чтобы понять, что происходит. Ей плохо, больно, неприятно, но она не приходит в себя.
Вот тут Стелла почти смеется: она так свято верила в то, что является шлюхой, из-за одного лишь секса с Мификсом, который был по факту изнасилованием. А теперь вновь открывшиеся факты...
Не шлюха она, черт возьми. А просто грязно выпотрошенная девка, которую трансформации имели, как им вздумаются. Ведь она же только фея, а они... Ох, как же Стелле сейчас хочется врезать им к чертовой матери, жаль, что это невозможно.
А себя надо принимать такой, какая ты есть. Какой тебя считывают эти поганые ублюдки.
Изнасилованная первым, изнасилованная вторым. Фея, на которую у многих мужчин стоит, принцесса с забавной мордашкой и сияющими глазами. В которой солнце и луна сошлись не то в поединке, не то в бурном соитии.
Яд добирается до ее шеи. Совсем скоро яд слепит, выжигая глаза, затрудняя дыхание, Стелла даже рта раскрыть не может, чтобы хоть какой-то вдох сделать.
Это невыносимая, непрекращающаяся боль, ад, в котором она сгорает, пребывая в абсолютной пустоте. Зато наконец-то разобралась в себе. Стелле очень-очень хочется уже исчезнуть, почувствовать на лице прикосновение могильного холода, чтобы понять: она умерла.
Покой так и не проходит. Зато боль превращается в тупую и ноющую, или это фея уже наконец-то к ней не привыкает: в любом случае, она уже не понимает разницы. Стелла просто висит где-то там, а потому для нее не имеет значения, что происходит в реальном мире.
Она просто смотрит в пустоту и принимает себя такой, какая есть. Не хорошая и не плохая. Не умная и не глупая. Не сильная, но и не слабая. Не совершенная, но и не расхлябанная. Где-то в самой середине, зато это она, Стелла. В вопросе самоопределения наконец-то поставлена жирная точка.
А боль с течением времени, кажется, рассасывается. И Стелла, с ленивым и постепенным удивлением,
И еще одно, вернее, даже не открытие, а просто умозаключение.
Темнота – это всего лишь отсутствие света.
А светом в данном случае является она сама. И она никуда не исчезла, не растворилась, все также думает и почти чувствует руки-ноги. Она не отсутствует. Умерла ли? Стелла понять не может, она не чувствует себя живой в прямом смысле этого слова, зато она ощущает... Нечто странное, потому что это проступает очень постепенно, что-то такое абсолютное, непоколебимое, спрятанное глубоко внутри нее.
И Стелла отчаянно тянется к этому стержню, пусть и не принадлежащему ей, но сейчас фее чертовски необходима хоть какая-то опора. Железный столб, который можно обхватить руками, пока под ногами рушится земля. Стелла ищет, и Стелла находит.
А вместе с тем находит и свою силу, и волю, и все остальное.
В этот момент на ее спине очень ярко вспыхивает клеймо. А в глазах плещется холодная, проработанная и прожитая ненависть. Стелла находит в себе силы и встает с колен, делая шаг вперед. Тьма не пускает, очень крепко держа за руки, за ноги.
Но Стелла посылает ее нахер. И идет, по колено увязая в своем личном болоте, но шаг за шагом все-таки вырывается из него. У нее внутри только одно желание, которое это измерение просто не может не исполнить.
Ей всегда был свойственен определенный эпатаж.
Однажды Стелла уже заявилась к королевскому двору Солярии незваной гостьей, чтобы расстроить свадьбу собственного отца. Нагло и во всей красе. Пора повторить подвиг. И теперь принцесса Солярии без приглашения направляется прямиком к королю Легендариума.
Они стоят у нее в кабинете. Взволнованные, напряженные, взирающие на то, как Флай Аквела сидит за своим столом, сжимая в замок руки. В ней все как обычно, вот только нервозность, проскальзывающая в глазах, заставляет напрячься.
Здесь абсолютно все.
И Лейла с Нексом, и Флора с Гелией, и Дафна с Тореном, и Брендон, и Скай.
Все ответили на звонок от Баттерфликс, Винкс, прихватив своих парней, тут же примчались в кабинет к превращению, которое столько раз уже им помогало. Или не помогало, но давало ответы на вопросы тогда, когда все остальные молчали.
Баттерфликс пришла к ним сама, предложив контракт с правами и обязанностями сторон, с двойной подписью. Она предлагает товар – они платят деньги и покупают. Тогда Винкс очень удивились, что теперь превращения получают таким способом. Позже они убедились, что это – самый лучший вариант. Когда все прописано и расписано, когда ты четко знаешь все подводные камни, чувствуешь себя более уверенно.
Это раньше им было все равно, как, зачем и для чего.
Теперь же они большие девочки и хотят знать всю подноготную, прежде чем связываться с очередной трансформацией.