Крымчаки. Подлинная история людей и полуострова

Ткаченко Александр Петрович

16

С ними рядом все время шел раненый военный, которому понравилась пятнадцатилетняя Сима. Он говорил Басе шутя:

– Ой, красавица! Подрастет – женюсь…

Бася, печально улыбаясь, говорила ему:

– Какое там женюсь, выберись отсюда хотя бы сам живой.

– Я-то выберусь, – сказал твердо военный. – И вам помогу.

В поле, перед паромом простояли несколько дней. По ночам было холодно, укрывались соломой, надерганной из стожков. Военный все время пропадал где-то, но приходил снова то с куском сахара и кипятком, то с банкой тушенки…

– Вот, Бася, корми мою невесту и всю компанию.

А невеста

улыбалась, а потом заикалась от страха и ужаса при звуке самолетов, раскалывавших небо на куски. Два или три раза бомбили. Опять кое-как уцелели. И вот наконец погрузились на огромную баржу, и она начала переправляться через Волгу.

17

Вскоре, опять налетели самолеты, по ним откуда-то стреляли, опять они бомбили. Но все сидели неподвижно, как мертвые, потому что знали, что баржа старая, и если начнется беготня с борта на борт, то она перевернется. Один раз немец попал. Раненого военного не было с ними, он где-то, видимо, промышлял для неожиданно обретенной семьи. Однако, когда баржа причалила к берегу, вынесли несколько убитых. Среди них оказался и тот военный. Он лежал на земле как-то одиноко и сиротливо, ожидая вместе с другими мертвыми телеги или полуторки. Бася подошла к нему, постояла, поплакала и ушла к детям.

Погрузились они в первый попавшийся эшелон, идущий на восток, и через трое суток оказались посреди оренбургской степи. Они пошли на огоньки и добрались до небольшой деревни.

18

– Только вас еще и не хватало, самим жрать нечего, – сказали им в первой хате.

И во второй. И в третьей. Они пошли к председателю колхоза, показали документы, кто они и откуда. В общем, их пристроили в какой-то дом к совсем старой женщине. Олю и Симу определили на работу – перебирать мерзлую картошку и морковь. Еды не было почти никакой. И еще начался холод, какого в Крыму они не знали. Выдали им по тулупу, давали немного крупы, и если удавалось пронести домой по морковке или картофелине с работы под платьем, то это было счастьем. Известий никаких. Послали письмо Аркадию с адресом. И вот однажды над деревней все загудело и загремело. Все испугались, но потом узнали, что сел наш военный самолет. Это был Аркадий, которому за боевые заслуги раз решили слетать к семье на два часа. Он привез много по тем временам продуктов: хлеб, шоколад, сахар, сала куска три… Поплакали, погоревали, и он улетел назад, на фронт.

19

После этого в деревне семью эвакуированных зауважали. А потом уже и Петр разыскал семью в конце сорок третьего. А летом сорок четвертого все вернулись в Крым и стали жить в другом доме, с садом и водой на кухне…

Семен застрелился в сорок первом, когда немцы сбрасывали наш последний оборонительный рубеж в море. Железнодорожный полк, в котором он воевал, ждал корабля из Новороссийска. И вот когда уже на горизонте показались его дымящие трубы, по нему стала бить вражеская артиллерия. Корабль развернулся и пошел назад. А немцы были рядом, и надо было сдаваться… Семен предпочел смерть.

Аркадий всю войну был командиром эскадрильи бомбардировщиков: ордена, медали, дослужился до полковника. После войны при испытаниях новых самолетов «Миг» облучился и вскоре умер от этого.

Бася страдала, старела, но берегла то, что осталось. Сама ушла, когда все уже выросли и определились. Ее похорони ли рядом с Давидом на старом кладбище. И все было бы, как полагается в этом жестоком

и яростном мире, но вот кладбище, на котором они лежали бы вечность вместе с мужем, снесли пришлые люди – без памяти, без совести. И некуда прийти, помолчать, оставив камешек: мол, я был здесь.

Небесный монгол

Сыну Федору

Юноша стоял перед монахом.

– Ты хочешь странствий души, ее духовного наслаждения вплоть до нирваны?

Монах задумался. Над ним куполом сиял яркий, небесного цвета день…

– Ты знаешь, что ты должен сделать для этого?

– Нет, я поднялся на Тибет, я прошел по плато мимо трех холмов, чтобы ты мне объяснил… Я живу в небольшой деревне у подножья. Я не знаю, кто я такой и откуда, как и многие в нашей деревне не знают, кто они и откуда пришли…

– Это неважно. В конце концов, никто не знает, кто он такой и откуда пришло его племя. Мы все дети неба, но живем на земле. Это нас объединяет… Если ты хочешь знать, кто ты такой, ты должен познать самого себя и пройти испытания, после которых будешь посвящен. И после этого у тебя не будет вопросов о твоем происхождении и о происхождении твоего племени… Ты будешь посвящен, но это будет твоя тайна соприкосновения с Буддой, его благословением. Никто тебе не будет верить, если ты расскажешь, но ты-то будешь знать. У тебя будет преимущество перед многими, но ты не должен воспользоваться им, иначе… Итак, ты готов?

– Да, – ответил юноша, даже не представляя себе, что ему предстоит пройти.

– Первое, – продолжил монах, – переплыть шесть морей и шесть океанов. Второе – пройти шесть пустынь. Третье – подняться на самую высокую вершину в мире. Четвертое – пройти испытание властью. Пятое – дойти до края света. Шестое – пройти испытание богатством. Если ты выдержишь все это, то я увижу тебя через десять лет на дорожке к моему дому. А если не увижу – значит, ты остался там, на равнине, навсегда… А сейчас иди, не теряй ни минуты…

Юноша, которого звали Бахыт, пошел по верхнему плато Тибета, отыскивая едва видимые тропинки, ведшие вниз по горным склонам этого загадочного пространства. Ему на пути попадались огромные бабочки-махаоны, сидевшие на траве, слегка пульсируя черно-синими крыльями и даже не думавшие взлетать от шороха шагов Бахыта.

– Да, мир нетронут, мир думает о себе, осознает существование и, как и я, пытается понять, что стоит за тем, что возникает перед тобой…

Время словно засасывало Бахыта в свое нутро, и ему в самой середке времени становилось удобно. Он просто не сопротивлялся ему, медленно постигая кривые линии от звезд к созвездиям, уходящим за край темно синего неба… Наступала ночь, и он шел, ориентируясь на пенье сверчков, поскольку заметил, что сверчки возле его деревни пели тоньше и не с такими паузами, как здесь…

Наконец он пришел домой, но тут же двинулся дальше, к морю. Дороги он не знал. Тогда он выловил небольшую рыбку в реке и пустил ее в банку с водой, подумав, что каждая рыба, даже речная, если ее оторвать от воды, будет тянуться к большой воде, к ее большим течениям и волнам, и поэтому будет вытягиваться по направлению к морю. Так, держа перед собою банку с рыбкой, время от времени меняя воду и подкармливая пленницу, он шел к берегу моря.

Вскоре, за горами он услышал какой-то повторяющийся шум, затем ветер запах солью и донесся резкий крик неслыханных им доселе птиц. Рыбка в банке заколотила хвостом и стала чуть ли не выпрыгивать из нее. И Бахыт понял, что пришел к морю…