Крыса в чужом подвале. Часть вторая.
Шрифт:
– А хоть и шелк. Или картошку. Или пустой поеду. Я плачу, я и требования выставляю. Согласны - нанимаю, нет - ищите другого.
– А может отделаться хочешь? Сюда тебя доставили, волосинки не упало с твоей головы, - Стур осклабился. Пран плешив, как ко-ленка. Легкий пушок на затылке во внимание не принимается.
– За то вам уплачено сполна. Далее путь труднее и опаснее, потому плата другая и требование другие. Вам охота денег заработать, а мне нужно товар в Миран доставить, да шкуры забрать. Таких бобровых шкур, нигде нет. А потом еще с ними в столицу ехать.
– А если не найдем
– влез в разговор Кэртис.
– Так и будем, - согласился Пран.
Марна принесла кашу и он принялся есть. Запивал не пивом - вином. От удовольствия щурился, что кот на теплой печке. Кот да не тот. Не бывает лысых котов.
Кэртис посмотрел в сторону Костаса. Старший перехватил его взгляд и тоже пригляделся. Один Стур остался равнодушным. Пиво он допил, а до остального ему нет дела. Наконец Лигом насмелился, поднялся и провожаемый взглядами, направился к Костасу.
– Извините, шен, - обратился он.
– Не пожелаете ли присоединится к нам. Мы сопровождаем купца и нам в помощь необходим четвертый человек.
Костас дожевал, равнодушно хлебнул пива и потом спросил.
– А что один человек может усилить охрану?
– И я про то толкую, а он заладил четверо и четверо. Согласитесь, долю получите равную. Питание за счет нанимателя.
Костас допил пиво. Шикарный вкус напитка остался беззубым. Хотя обещал приятно разогреть кровь и вскружить голову.
– Почему бы и нет, - ответил Костас согласием.
Разговор он слышал. А каким путем добираться в столицу все одно. Грязь месить еще долго, а так глядишь, относительно ком-фортно доберется.
– Имя то назовешь?
– спросил керн.
– Костас, - представился тот.
– А я Лигом, самый молодой, Кэртис, мой племянник. Стур, наш товарищ. А кто давится кашей, купец и есть.
– Когда выходим?
– Как диптон* отзвонят.
Лигом вернулся к своему столу, обрадовать своих и нанимателя.
– Я нашел четвертого.
– Ложу половину жалования, - заартачился ни с чего Пран.
– Как новичку.
– Ну, знаете ли!
– возмутился Лигом.
– Или всем поровну или езжайте один. Надоели ваши фокусы.
Пран пожевал каши, поводил носом. Отогнал назойливых мух, роем круживших над его тарелкой.
– Ладно.
– И кормежка за ваш счет, - потребовал керн.
– Ладно, - опять односложно ответил Пран.
– После обеда выезжаем. Мне тут надо кое-что прикупить.
Время до полудня Костас провел прогуливаясь. Кривенькие грязные улочки сходились у пруда. Запертая плотиной вода, вырываясь на свободу, вращала колесо водяной мельницы. На бережку, на ровной огороженной площадке, под одобрительные выкрики двое деревенских козыряли удалью. По очереди гоняли свинью и били дубинками. Измученное животное до последнего боролось за жизнь, но что оно могло противопоставить человеку? Визг и прыть? Ни то, ни другое её не спасло. Неподалеку от места увеселения, на взгорке, дом эгемона. Во дворе суетились карнахи, разгоняя путавшихся под ногами кур. Соблазненный запахом, Костас купил у салдамария копченую рыбу. Потом не удержался взял еще две. Съел, разжевав распаренные в мякоть кости. Отведал и здешней медовухи. Торговец, напиравший на её
С отправкой запоздали из-за Прана и выехали далеко за полдень. Обоз из трех телег вывернул на дорогу и покатил или вернее ска-зать пополз по грязи в сторону Мирана. Костас, примостившись на задок последней телеги, наблюдал, как городок отстает от них с каждым шагом лошадей. За бугром скрылись дворы, за лесочком пропали соломенные крыши, нырнула в кроны тополей маковка церк-вушки. И лишь звук колокола долго еще гнался за ними.
Лошаденки налегали изо всей мочи, тащить груз. Мешки, тюки, короба. Иногда приходилось спрыгивать с телег, давая роздых жи-вотным. В пригорок и вовсе требовалось пособить, толкали, надрывая животы.
Елозя в грязи, спустились с холма к лесу. Могучие ели подступили к дороге со всех сторон плотной стеной. Редко-редко в просвет увидишь плешину или полянку, буйно заросшую травой.
– Ну и лес, - бурчал Кэртис и передразнил купца.
– На конях скачут. Тут и раком не проползешь! Заблудится раз плюнуть.
Парню тяжко долго молчать и он лезет поговорить к Костасу.
– Давно с найма живешь?
– переключился Кэртис с жалоб на расспросы.
– Недавно, - ответил Костас. Отмалчиваться глупо, все равно надоест. Не расспросами так трындением. Как жил у мамки с бать-кой, да на девок заглядывался.
– Я у тебя меча не видел.
– Яри обхожусь.
– Яри? Не серьезное оружие. Меч он в любую руку ляжет, в любом месте выручит, в любое время, - выучено повторил Кэртис. Для убедительности слов вытянул клинок из ножен и показал спутнику.
– Каждому свое, - не стал спорить Костас.
– Воевал?
Традиционный вопрос, ответ на который определял статус мужчины. Война для мужика мера из мер. Даже если в обозе отсиделся, или первым с поля боя удрал, можешь гордится - воевал!
– Не без этого.
– Видно немного навоевал, коли по дорогам блукаешь, - разочаровался Кэртис односложным ответам. Вон Стура только зацепи, такого нагородит, не угадаешь правду сказал или брех пустой нес.
Костас усмехнулся ловкому словцу. Именно блукает!
– Расскажи чего-нибудь, - Кэртис хихикнул.
– Старшие любят всякие истории рассказывать. Какие они молодцы да удальцы. Был у нас такой. Все хвастался пловец, мол, отменный. Озеро в версту быстрее гуся переплывал. А когда лодка перевернулась первый и утоп.
– Лучше ты похвались.
– Мне хвалится нечем. Мы с дядей больше караваны сопровождали. Или к купцам нанимались. Только так денег не заработаешь. Сегодня при деле, завтра сидишь безвылазно в трактире, заказа дожидаешься, то, что заработал, проедаешь.
Найдя благодарного слушателя, Кэртис трепался не умолкая. Покончив с небогатым боевым прошлым, рассказал о мамке, об отце, о старшей сестре.
– Отец сказал, замуж её отдаст.
– Надоела?
– Не. Иной день из рук у нее все валится, а утрами сосцы на грудях торчком стоят. Мать её тряпкой хлещет, а отец говорит, сучья кровь играет. Взрослая.