Крыса в чужом подвале
Шрифт:
Костас ему не ответил.
– Собеседник из тебя, что с пустого кувшина веселья, - обиделся Дёгг.
– Хоть про драку бы рассказал. Сказывают ты этой своей штукой ловко управлялся. Или вспомни чего. Дом, бабу, детишек.
Вроде и омертвела все внутри, а как-то не хорошо сказано.
– Заглянешь, привет передать?
– огрызнулся Костас.
Сард хохотнул. Сокрытое не услышал. Не увидел, как колыхнулась в зрачках Костаса золотая недобрая искра.
– Ладно, сиди. А то может прачку дожидаешься? Видел, как она возле тебя стелиться. Знаешь, какое самое
– На нее Керстен глаз положил. Из капитановых торквесов.
Насвистывая веселую мелодийку, сард ушел.
Костас поднял лицо к небу. Из-за облаков глянул серпик луны, похожий на тонкую ранку.
12.
На этот раз Венсона принесло к замку не свет не заря. Может специально выбирал момент, когда капитан объявится на стене. Как и положено заявился в сопровождении герольда, знаменосца и трубача. Доместикий чуть отстал, ожесточенно отмахиваясь от мошки. Рейнх дошел до моста, затем перепрыгивая через дыры в настиле и рискуя свалиться, добрался до середины. Белесые протуберанцы завились вокруг его ног, словно ощупывая.
– Руджери, рад тебя видеть в здравии. Как твоя рука? Не желаешь пофехтовать? Ты ведь не плохой поединщик! Видел как ты распотрошил Мурра. Будь у меня дар слогания, описал бы поединок в книге по мечному бою.
– Чего тебе?
– высунулся капитан. Не ответить он не мог. Требовал закон.
– Желаю лицезреть мою суженную. Справится, как ей почивалось одной одинешенькой.
– Бэну Эйрис еще отдыхает.
– Вот увидишь, когда нас обвенчают, она не будет спать так долго. Я вообще ей спать не дам, - Венсон прибывал в хорошем настроении. А с чему быть ему плохим. Рейнху понятно, три дня и стена замка вывалится. Конечно хозяйству поруха, зато и ждать не так долго.
– Прошлый раз бэну Эйрис ясно выразилась, она не желает тебя видеть.
Венсон его не слушал. Рейнх махнул рукой.
– Эй, парни! Вам еще не надоело сидеть в этом древнем клоповнике? Приходите к нам, попьем пива, девки в обозе есть. Настоящие, городские, сисястые. Ух! Кровь с молоком. И здоровые. Сам всех проверил, каждый подол задрал.
Венсон до колик смеялся над собственной шуткой. Те, кто слушал его речь, мрачнели.
– Что молчите? Наверное, надеетесь на помощь болотных тварей, что сказывают, здесь водились, - Венсон театрально поглядел по стонам.
– Не видать. Сдохли должно быть от древности.
Знаменосец захыкал вслед своему хозяину. Весело…
– Неужто нельзя эту сволочь приласкать? А кир, капитан? Хоть попужать? Увидеть, как его красная морда с испуга перекосится, - кипел декарх. Харт слыл человеком деятельным и авантюрным.
– Нельзя, - сквозь зубы процедил Руджери.
– Ни стрелой, ни копьем нельзя.
– Что ему сделается за двадцать шагов. Латы вона какие, децимийские.
– Руджери!
– не унимался Венсон.
– У моей возлюбленной дурная привычка опаздывать.
– Она не придет.
– Э, бросьте! Не придет… Придет! Не в её положение и возрасте отказываться от свидания.
– Кир Венсон!
– рыкнул возмущенный Руджери.
–
Бэну Эйрис как и утверждал рейнх пришла. Закутанная с головы до пять в черный плащ, она напоминала плакальщицу. Лицо усталое и бледное.
– Ваша строгая красота лишает меня сна и покоя, - вздохнул Венсон, посылая воздушный поцелуй.
– Увы, вы, как и все красавицы жестокосердечны. Вам еще не приелись поминальные звоны? Пусть лучше мир вздрогнет от свадебного набата!
– Кир, вы знаете мой ответ.
– Знаю. Как и знаю, недалек тот день, когда ваши губки скажут да!
– Вы тешите себя несбыточными надеждами.
– Надежды рано или поздно сбываются. Так говорит Создатель! И я ему вторю.
Эйрис ничего не ответила рейнху.
– Бэну Эйрис, с завтрашнего дня я буду приходить дважды. Нам стоит привыкать друг к другу, узнавать привычки. Я вот не люблю свинины. Знаете почему? Однажды мой папаша скормил борову своего капитана. Нет-нет Руджери не подумайте, я ни на что не намекаю. Это просто фамильное придание. Так вот, он скормил своего капитана свиньям из-за пустяка. Его парни плохо смотрелись на парадной выездке, когда к нам в гости заехал император. Так-то. А чего не любите вы? Только не говорите, что меня! Умоляю!
– Какое вам дело?
– Сейчас никакого. Но потом… потом, я хочу знать все о вас. О каждой вашей морщиной, о каждом волосе, каждой складочки.
– Кир, вы переходите границы!
– Еще нет. Но когда я войду в эти развалины. Границы мне дозволенного, будут необъятны.
Эйрис по-мужски скрипнула зубами, развернулась и ушла. Мягкопопый паж еле успевал за ней следом.
Венсон тоже ушел из-под стены. Капитан проводил его долгим взглядом. Казалось, он вот-вот лопнет от обиды и ненависти. И еще рука. Рана мешала не то, что меч держать, двигаться спокойно не позволяла.
Костас подошел к капитану. Руджери не был настроен выслушивать ни птоха, ни кого-либо еще.
– Надо чтобы он подошел поближе. Пусть фрайха кинет ему что-нибудь, - постарался внятно проговорить Костас.
Капитан сперва удивленно воззрился, потом налился праведным гневом.
– Ты что несешь?
Не будь он ранен, двинул бы в зубы поганому птоху.
– Пусть бросит то, что просит. Я его достану.
– Ты…, - капитан осекся не договорив. Если бы он не видел бросок, сразивший быка, и не наблюдал за Костасом во время боя, не принял бы даже во внимание. Но тут поверил, сможет! Этот сможет.
– Как?
– произнес в полголоса капитан, словно боялся, что Венсон услышат.
– Внизу спрячусь. Он подойдет поймать, отвлечется.
– Костас с трудом подбирал необходимые слова, старался говорить без акцента. Потому речь его казалась замедленной и косноязычной.
Руджери еще злее глянул на Костаса. Думаешь, о чем говоришь?
– Через два дня они будут здесь, - озвучил очевидное Костас.
Не успел рейнх скрыться из виду, по стенам ударила баллиста. Необычный снаряд, бочка с дерьмом, размазал по стене содержимое. В лагере Венсона гогот до колик.