Крысиный Волк
Шрифт:
— Хорош!
Прибавкой к словесной оценке моих достоинств был увесистый шлепок, пришедшийся пониже живота. Я рефлекторно согнулся и привычным жестом прикрылся ладонями. Одарив хранителей парой нелестных эпитетов — высказанных, естественно, про себя, — я крикнул:
— Эй, поосторожней! Вы имеете дело со свободным человеком!
Мои слова были встречены дружным гоготом, после чего я получил крепкий пинок в зад.
— Ну ты, свободный человек, ступай вперед!
Мне оставалось только повиноваться. Каменный пол неприятно холодил ступни. Заложив за спину руки, я шагал по коридору, с мрачностью рассуждая на тему того, как
Мои размышления были прерваны толчком в спину.
— Давай сюда!
Передо мной была дверь, помеченная странным знаком — стилизованным изображением расколотого на два полушария человеческого мозга. Не ожидая подвоха, я толкнул эту дверь и застыл на месте…
Глава 6
Нет, сегодня положительно был день глумления над бывшими заключенными! Недоставало лишь одного — выставить меня напоказ перед привлекательной женщиной. А именно это, похоже, и намечалось. Стоявшая передо мной женщина была далеко не юна, примерно моих лет, но весьма симпатична. Мои руки вернулись в позу стыдливости, из-за чего я получил такой силы пинок в зад, что едва не очутился в объятиях незнакомки. Та успела увернуться, после чего принялась рассматривать меня. Не думаю, что серокожий субъект с выпирающими ребрами показался ей привлекательным, но я, собственно говоря, и не претендовал на это. Меня волновали куда более тривиальные проблемы. Словно догадавшись об этом, женщина перевела взгляд на хранителей и коротко бросила:
— Выйдите!
— Но, мэм! — попытался заикнуться старший, намереваясь запеть привычную песню о той опасности, какую я представляю, но женщина не дала ему докончить.
— Я же сказала: выйдите!
Тон, каким она это произнесла, был самым что ни на есть решительным.
Хранители переглянулись, потом старший кивнул напарнику, оба попятились и исчезли за дверью.
Едва это случилось, женщина вновь вернула взгляд на меня и улыбнулась. Ее улыбка была совсем не похожа на те, какими потчевали меня представитель Корпорации и очкастый врач. Эта улыбка была открытой, естественной и, я даже осмелился бы сказать, доброжелательной.
— Проходите, пожалуйста.
Ощущая крайнюю неловкость, я несмело двинулся вперед.
— Сюда.
Женщина, похоже, не желала смущать меня и потому тактично смотрела в точку, чуть выше моей головы. Изящная рука указала на кресло, оснащенное зажимами и множеством вьющихся проводов. Кресло располагалось точно посреди комнаты и напоминало электрический стул, виденный мной некогда в одном из музеев Сомметы; от подобной ассоциации я невольно вздрогнул. Моя реакция не ускользнула от зорких глаз незнакомки.
— Не беспокойтесь, это всего лишь психодетектор.
— Знаю! — буркнул я без особой доброжелательности.
— Вам приходилось его видеть?
— И не только видеть.
Не знаю, что уловила она в моем голосе — издевку или что-то иное. Но ответ был неожиданным:
— Ни к чему. По-моему, вы не склонны к насилию.
Я не стал возражать. Если ей угодно считать, что я настроен мирно, пусть считает. Вместо ответа я подошел к креслу и неторопливо опустил зад на сиденье, которое оказалось жестким и холодным. По телу моментально побежали мурашки. Я поежился и искоса посмотрел на незнакомку. Она продолжала изучать меня. Глаза у нее были синие и глубокие. От их пристального взгляда та неловкость, какую я испытывал, усилилась еще более. Я ощущал себя подопытным кроликом, ожидающим, когда же его оскальпируют. Мерзкое, скажу вам, чувство! Быть может, стоило попытаться объяснить это?
— Знаете, мэм…
Я неосторожно заглянул в синие глаза и утратил стройность речи. В столь незавидную ситуацию мне не приходилось попадать давно. В последний раз я чувствовал себя подобным образом еще подростком, когда в скаутском лагере воспитатель застукал меня за весьма увлекательным занятием — я подглядывал в дырочку в стене ватерклозета за писающими девочками. Старое и очень неприятное воспоминание.
— Знаете… — Слова вновь куда-то пропали.
— Говорите, не стесняйтесь! — подбодрила женщина, приближаясь ко мне едва ли не вплотную.
От нее исходил тонкий аромат весеннего леса. Невольно подумалось: ничего себе — «не стесняйтесь»!
— Знаете, в одеянии Адама я чувствую себя не очень приятно, — разродился я наконец с третьей попытки. — Был бы очень благодарен, если б у вас нашлось нечто, что я мог бы набросить на себя.
— У меня ничего нет! — радостно откликнулась хозяйка кабинета. — Кроме того, согласно правилам, во время сеанса психодетекции тело испытуемого должно быть лишено одежды. Любой кусок инородного материала может вызвать искажения и повлиять на достоверность информации. Если вы полагаете, что смущаете меня, можете не беспокоиться на этот счет. Я уже повидала обнаженных мужчин.
Тут мне захотелось сказать, что это она смущает меня, но я промолчал. Мое молчание было истолковано неверно. Женщина решила, что, раз все недоразумения улажены, можно приступать к делу.
— Итак, если вы не против, начнем!
Я обреченно кивнул:
— Хорошо.
Наградой за послушание была ласковая улыбка.
— Для начала позвольте представиться. Меня зовут Ханна Оуген. Я врач-психоаналитик.
— Дип…
Хозяйка оборвала меня на полуслове:
— О том, как вас зовут, вы скажете потом! А сейчас, будьте любезны, положите левую руку на подлокотник.
Я сделал то, о чем меня попросили, и через миг вокруг моего запястья обвился кожаный ремешок, накрепко притянувший руку к металлу. Тихо чмокнул, присасываясь к коже, обрезиненный датчик.
— Теперь правую. — Так как на этот раз я не спешил исполнить просьбу, женщина недоуменно подняла на меня васильковые глаза. — В чем дело? Вам что-то мешает?
У меня возникло настойчивое желание потребовать хотя бы носовой платок, но вместо этого я спросил:
— А вам?
— Нет, — с обезоруживающим спокойствием ответила хозяйка кабинета.