Ксеноцид (др. перевод)

Кард Орсон Скотт

– А ты подумал, что мне этого как раз не надо?

Миро снова рассмеялся, только на этот раз чуть-чуть запоздало и немножко помягче.

– Туше', – признал он. – Ты обращался со мной так, как хотел бы, чтобы в минуты тоски и печали обращались с тобой, а я сейчас обращаюсь с тобой так, как хотел бы, чтобы обращались со мной. Мы только что прописали друг другу каждый свое лекарство.

– Твоя мать и я по-прежнему муж и жена, – вздохнул Эндер.

– Вот что я тебе скажу, – ответил Миро, – основываясь на опыте, приобретенном мною за целых двадцать с небольшим

лет жизни. Тебе станет значительно легче, если ты наконец признаешь, что она никогда не вернется. Что она тебе больше недоступна.

– Кванда для тебя и вправду недоступна. Но с Новиньей все по-другому.

– Она ушла к Детям Разума Христова. Эндрю, она стала монахиней.

– Ты не прав, – покачал головой Эндер. – Согласно обычаю, в монастырь супружеские пары могут вступать только вместе. Без меня ее обет не примут.

– Что ж, – пожал плечами Миро, – значит, ты немедленно заполучишь ее обратно, стоит тебе только вступить в орден. Смотрю на тебя и вижу – будущий Дом Кристан.

Эндер лишь горько усмехнулся:

– Спать на разных кроватях. Все время молиться. Друг к другу не прикоснуться…

– Если именно это ты зовешь семейной жизнью, Эндрю, тогда Кванда и я давным-давно женаты.

– Это действительно семейная жизнь. Потому что семейные пары в Фильос да Менте де Кристу работают вместе, трудятся бок о бок, рядом друг с другом.

– Точно, и мы с тобой чудесная семейная парочка, – съязвил Миро. – Ты и я. Потому что мы вместе пытаемся спасти Джейн.

– Всего лишь друзья, – улыбнулся Эндер. – Мы всего лишь друзья.

– Скорее соперники. Джейн удерживает нас обоих на коротком поводке, точно пару своих любовников.

Слова Миро очень походили на те обвинения, что бросала Эндеру Новинья.

– Да нет, вряд ли мы ее любовники, – сказал он. – Джейн не принадлежит к человеческой расе. У нее даже нет тела.

– Где же тогда логика? – поинтересовался Миро. – Разве не ты только что заявил, что ты и моя мать можете быть женаты и даже не касаться друг друга.

Подобное сравнение пришлось Эндеру не по душе. Наверное, потому, что в нем было слишком много правды. Не была ли Новинья права, питая столько лет жгучую ревность к Джейн?

– Да она практически живет у нас в головах, – продолжал развивать мысль Миро. – Туда никакой жене не проникнуть.

– Мне всегда казалось, – сказал вдруг Эндер, – что твоя мать ревновала меня к Джейн потому, что завидовала: ведь у нее никогда в жизни не было настолько близкого друга.

– Bobagem, – заявил Миро. – Lixo. – «Ерунда. Чушь». – Мать ревновала тебя к Джейн потому, что хотела быть так же близка тебе, но все ее усилия оказались тщетны.

– Только не твоя мать. Она заботилась больше о себе. Временами мы были близки друг другу как никогда, но она всегда поворачивалась ко мне спиной и возвращалась к работе.

– Точно так же, как ты менял ее на Джейн.

– Это она тебе так сказала?

– Ну, примерно. Ты вот говоришь с ней, а потом ни с того ни с сего вдруг замолкаешь, и, хотя ты очень поднаторел в произнесении слов про себя, все равно видно, как твоя челюсть легонько шевелится и твои

глаза и губы мгновенно реагируют на то, что говорит тебе Джейн. Она все это видела. Вот ты рядом с ней, близко-близко, а затем раз – и ты уже где-то далеко.

– Нас разделило не это, – сказал Эндер. – Причиной была смерть Квима.

– Смерть Квима была просто последней каплей, переполнившей чашу. Если бы не Джейн, если бы мать действительно верила, что ты душой и сердцем принадлежишь только ей одной, она бы не отвернулась от тебя после гибели Квима. Наоборот, кинулась бы к тебе на шею.

Миро сказал как раз то, чего больше всего страшился Эндер. Что виноват он один. Что Эндер был совсем не идеальным мужем. Что это он оттолкнул ее от себя. И хуже всего было то, что, когда Миро сказал это, Эндер сразу понял: вот она, правда. Чувство потери, которое, как он считал, и так уже стало невыносимой пыткой, усилилось вдвое, втрое, превратив его душу в бесконечную пустоту.

Он почувствовал на плече руку Миро, тяжелую, неловкую.

– Бог свидетель, Эндрю, я не хотел причинить тебе боль.

– Так уж получилось, – ответил Эндер.

– Виноват здесь не ты один, – продолжил Миро. – И Джейн здесь ни при чем. Ты же помнишь, у матери у самой с головой не все в порядке. Она всегда была чуть-чуть чокнутой.

– Ребенком ей пришлось многое пережить.

– Она теряла всех, кого любила, одного за другим, – пробормотал Миро.

– А я убедил ее в том, что теперь она и меня потеряла.

– А что тебе было делать? Ты же не мог отключить Джейн. Как-то раз ты попробовал, помнишь?

– Вся разница в том, что теперь у Джейн есть ты. Когда ты отправился в полет, я мог бы потихоньку начать отвыкать от Джейн, ведь у нее был ты. Я мог бы поменьше общаться с ней, попросил бы оставить меня на какое-то время в покое. Она бы простила меня.

– Может быть, – кивнул Миро. – Но ты этого не сделал.

– Потому что не хотел, – подтвердил Эндер. – Потому что не мог расстаться с ней. Потому что думал, что смогу сохранить старого друга и одновременно стать жене хорошим мужем.

– Дело не только в Джейн, – перебил его Миро. – Есть еще и Валентина.

– Да, ты прав, – сказал Эндер. – Так что же мне делать? Уйти к Детям Разума Христова и ждать, пока не прилетит флот и не отправит всех нас в ад?

– Просто последуй моему примеру, – посоветовал Миро.

– Каким образом?

– Вдохни поглубже. Выдохни. Вдохни еще раз.

Эндер на секунду задумался.

– Кажется, я умею это. С самого детства я веду себя именно так.

Ровно еще на одно мгновение рука Миро задержалась на его плече. «Вот почему мне давным-давно следовало обзавестись собственным сыном, – подумал Эндер. – Чтобы он опирался на меня, пока маленький, и чтобы я мог опереться на него, когда постарею. Но никогда у меня не было ребенка, выросшего из моего семени. Я словно старый Маркано, первый муж Новиньи. Я со всех сторон окружен детьми, но они не мои. Различие лишь в том, что Миро мне друг, а не враг. И это уже кое-что. Может, я плохой муж, но я все еще способен заводить и сохранять друзей».