Ксеноцид (др. перевод)
Шрифт:
– Другими членами команды будете вы с Миро, – твердо заявила Джейн. – Больше никого я не возьму.
Грего протестовал громче всех, хотя возникло немало протестов и со стороны других.
– Я пилот, – подчеркнул Джакт.
– Пилотирую судно я, и никто другой, – парировала Джейн.
– Этот мир выдумали мы с Ольяду! – бушевал Грего.
– Я беру с собой Эндера и Миро, потому что без их участия успех не гарантирован. Я обитаю внутри Эндера – куда бы он ни летел, я присутствую при нем. Миро, с другой стороны, стал мне настолько близок, что, кажется, он сейчас входит в образ, который я из себя представляю. Я хочу, чтобы он полетел, потому что без него я не буду единым целым. Только трое, и больше никого. Я не смогу удержать в образе много людей. Мы берем с собой только Элу.
– Значит, так тому и быть, – подвел черту Эндер.
– И
– Судно нам предоставит Королева Улья? – спросила Джейн.
– Да, – ответил Эндер.
– Тогда я хочу попросить еще об одной услуге. Эла, если я дам тебе пять минут, сможешь ли ты вызвать в уме образ еще одного вируса?
– Вируса для Пути? – догадалась Эла.
– Мы многим обязаны им. Они оказали нам неоценимую помощь.
– Думаю, да, – ответила Эла. – По крайней мере, мне надо будет запомнить всего лишь различия между ним и обычной десколадой. Но что-что, а отличия я помню прекрасно.
– И когда вы намереваетесь лететь? – поинтересовался мэр.
– Как только Королева Улья построит судно, – сказала Джейн. – У нас осталось всего сорок восемь дней до того, как Сто Миров отключат ансибли. Я выживу, мы все прекрасно знаем это, но превращусь в беспомощную калеку. Пройдет немалое время, прежде чем я вновь обрету утерянную память, если вообще когда-нибудь обрету ее. Но отправить судно во Вне-мир я точно тогда не смогу.
– Королева Улья построит простенький кораблик задолго до этого срока, – успокоил ее Эндер. – Однако на таком судне всех людей и пеквениньос Лузитании на другую планету не переправишь, флот появится здесь гораздо раньше, не говоря уж о том, что через полтора месяца отключатся ансибли и Джейн будет не способна управлять судном. Но зато у нас будет время, чтобы разослать по нескольким планетам небольшие группы лишенных десколады пеквениньос. Для этого всего-то потребуются брат, жена и побольше беременных маленьких матерей. Они там быстро обоснуются. Затем возьмем новых Королев Улья в коконах, уже оплодотворенных и готовых к кладке яиц, и точно так же раскидаем их по нескольким планетам. Если это сработает, если мы не будем сидеть, словно идиоты, и тешить себя глупыми мыслями типа «вот если бы мы умели летать!», мы принесем на планету мир, освобождение от десколады и безопасные убежища для генетического фонда обитающих на Лузитании видов рамен. Неделю назад это казалось невыполнимым. Сейчас появилась надежда.
– Gracas a deus, – промолвил епископ.
Квара рассмеялась. Все обернулись к ней.
– Ой, простите, – смутилась она. – Я просто подумала… несколько недель назад я присутствовала при одной молитве. Молитве ос Венерадос, дедушке Густо и бабушке Сиде. Молитва заключалась в том, что если они не могут научить нас, как разрешить проблемы, вставшие перед нами, то пусть попросят Господа, чтобы он открыл нам путь.
– Не такая уж плохая молитва, – одобрил епископ. – И возможно, Господь удовлетворил прошение.
– Я знаю, – сказала Квара. – И вот что я подумала. Что, если все эти теории вокруг Вне-мира и Внутри-пространства никогда раньше не существовали? Что, если та молитва вызвала их?
– И что с того? – не понял епископ.
– Ну, по-моему, это очень смешно.
Почему-то другим так не показалось.
16
Полет
– Люди уже получили корабль, а обещанный нам все еще строится.
– Они заказали мне обыкновенную коробку с дверью. Никаких двигателей, никаких систем жизнеобеспечения, никаких грузовых отсеков. Наши с вами суда куда сложнее, но и они вскоре будут готовы.
– На самом деле я вовсе не жалуюсь. Я как раз хотел, чтобы корабль Эндера был готов раньше остальных. Ведь именно он наша единственная надежда.
– И наша тоже. Мы согласны с Эндером и его людьми, что десколаду на Лузитании убивать нельзя, если только не будет реколады, которая заменит прежний вирус. Но когда мы отошлем новых Королев Улья к другим мирам, мы уничтожим десколаду на корабле, который повезет их, чтобы не принести эту заразу в новый дом и больше не бояться смерти от этого искусственно созданного варелез.
– Как ты поступишь со своим кораблем, нас не касается.
– Если нам повезет, все решится само собой. Их новое судно проникнет во Вне-мир, вернется с реколадой, освободит вас, да и нас тоже, а потом этот же кораблик раскидает нас по разным мирам. Мы сами выберем
– А это сработает, ну, эта идея с коробкой, которую ты для них сделала?
– Мы знаем точно: место, куда они направляются, существует. Это наш прежний дом. И мост, созданный нами, тот самый, что Эндер называет именем Джейн, представляет собой образ, с которым мы раньше никогда не сталкивались. Если такое вообще возможно, то только с помощью нашего моста. У нас никогда бы это не получилось.
– А ты сама полетишь, если это новое судно оправдает себя?
– Мы создадим дочерних Королев, которые понесут мои воспоминания к другим планетам. Но сами останемся здесь. Здесь я вылупилась из кокона, и теперь тут мой дом.
– Стало быть, ты вросла в здешнюю почву так же глубоко, как и я.
– Для того и существуют дочери. Они отправятся туда, где никогда не быть нам, и понесут наши воспоминания к далеким мирам, которых мы никогда не увидим.
– Почему не увидим? Ты же сама говорила, что филотическая связь никуда не девается.
– Мы думаем о полете сквозь время. Мы живем долго. И мы, Ульи, и вы, деревья. Но наши дочери и дочери наших дочерей переживут нас всех. Против этого не пойдешь.
Цин-чжао внимательно выслушала все, что ей рассказали.
– Мне все равно, что вы решите, – высокомерно произнесла она, когда они закончили. – Боги просто посмеются над вами.
Отец покачал головой:
– Нет, в том-то и дело, что не посмеются, дочь моя, Во Славе Блистательная. Богам нет дела до Пути, как, впрочем, и до всех остальных планет тоже. Люди Лузитании вот-вот создадут вирус, который освободит нас. С ритуалами будет покончено, оковы, наложенные на наши умы, спадут. Поэтому я еще раз спрашиваю тебя: как нам поступить? На планете возникнут беспорядки. Мы с Ванму составили план действий. Сначала мы во всеуслышание объявим, что собираемся сделать, чтобы люди поняли нас. Может быть, тогда народ не станет убивать Говорящих с Богами. Те просто откажутся от привилегий, вот и все.
– Привилегии – ничто, – сказала Цин-чжао. – Ты сам учил меня этому. Простые люди таким образом выражают почтение и оказывают внимание богам.
– Увы, дочь моя, лишь малая часть Говорящих с Богами думает так же. А большинство из них считают, что имеют право угнетать и грабить бедный люд, ведь боги общаются только с ними и ни с кем больше.
– Тогда боги скоро накажут их. Я не боюсь вашего вируса.
– Боишься, Цин-чжао, я вижу это.
– Я не смею перечить своему отцу, убеждать его, что он не прав и не видит того, о чем говорит. Я могу сказать только одно: должно быть, я ослепла.
– Да, моя Цин-чжао, ты действительно ослепла. Ты просто не хочешь ничего видеть. Ты не слушаешь даже собственного сердца. Даже сейчас ты дрожишь. Ты всегда сомневалась, думая, что, может быть, я действительно прав. С той самой поры, как Джейн показала нам истинную природу Говорящих с Богами, ты перестала отличать правду от лжи.
– Значит, я и в восход перестала верить. Значит, я не верю, что дышу.
– Мы все не уверены, дышим ли, а солнце все время остается на одном и том же месте, день и ночь. Оно не может восходить, не может опускаться за горизонт. Это мы восходим, это мы опускаемся.
– Отец, я не боюсь вируса.
– Тогда наше решение остается неизменным. Если лузитанцы доставят нам этот вирус, мы воспользуемся им.
Хань Фэй-цзы поднялся, собираясь покинуть комнату, но не успел он подойти к двери, как ее голос остановил его:
– Но ведь это просто личина, за которую спрячутся боги, если соберутся нас наказать, да?
– Что? – недоуменно спросил он.
– Когда боги решат наказать Путь за то зло, что ты причинил им и осененному их благословением Конгрессу, они вполне могут скрыть суть наказания под видом якобы вируса, который заставит их умолкнуть.
– О, пускай псы вырвут мне язык, который научил тебя таким мыслям!
– Псы уже вгрызаются в самое мое сердце, – ответила ему Цин-чжао. – Отец, умоляю тебя, не делай этого. Своим бунтом ты заставишь умолкнуть богов, и никто на этой планете больше не услышит их гласа.
– Я сделаю это, Цин-чжао, и тогда больше ни одна дочь, ни один сын не станут рабами. Ведь ты выросла рабыней. Когда я вспоминаю, как ты приникала лицом к самому полу, какими глазами разглядывала жилки, мною овладевает желание разрубить на мелкие кусочки тех, кто сотворил с тобой такое. Я бы вытащил из них все жилы и с удовольствием прослеживал бы их всю оставшуюся жизнь. Я бы знал, что эти негодяи наказаны.