Кто есть кто (фрагмент)
Шрифт:
Так и мотаться по времени, на каждом шагу создавая миры и натыкаясь на своих двойников? И что это вообще за манера - ни с того, ни с сего совать человека в хронокамеру? Ну ладно, работали они там, готовили эксперимент потихоньку ото всех, даже от меня, это я вполне могу понять, хоть и обидно, что Аркадий от меня таится... Ну, не будем об этом... Но такие штучки устраивать!
Использовать хронокамеру для расправы с "неудобными" людьми! А может, это они контрольную проверочку провели на мне? Да нет, это уж совсем дико выглядит: что я им, брусочек?
А самое главное, самое главное, что все это никак не объясняет, почему
– то уж совсем ничего непонятно! Ну, открыл Аркадий, как перемещать человека во времени, ну, рассчитал поле, подготовил камеру для этой цели, так ведь радоваться этому надо, великое дело сделано, а он вдруг самоубийством кончает! Обнаружил, может, что передвижение во времени - штука опасная, что человечеству это принесет больше вреда, чем пользы, и поэтому из раскаяния и страха решил отравиться? Опять бред собачий получается: какой же ученый так поступит?! Да и опасности, которые могут грозить человечеству, если оно начнет путешествовать во времени, давным-давно рассчитаны (вероятно, по принципу "зелен виноград!") и даже, так сказать, отображены в искусстве, тем же хотя бы Айзеком Азимовым, так что никаких внезапных потрясений по этому поводу Аркадий испытать не мог...
В общем, ничего я пока по этой линии не выяснил, но сейчас мне было безразлично, выясню я вообще хоть что-нибудь или нет. Устал я до невозможности, мысли путались, ноги заплетались, я с удивлением обнаружил вдруг, что иду, вернее, плетусь... А куда, сам не знаю.
А впрочем, куда же еще? К себе, то есть к "здешнему" Борису неудобно: увидит нас вдвоем кто-нибудь... ну, хотя бы соседка тетя Маша - и инфаркт ей обеспечен. Да и самому мне как-то морально тяжело разговаривать с другим Борисом Стружковым. Я человек не жадный, мне себя одного вполне хватает.
Значит, некуда мне идти, кроме как на улицу Дарвина, дом номер шесть, квартира четыре, второй этаж, где проживает наш завтрашний кандидат в покойники, дорогой Аркашенька. Приду я к нему и скажу: "Вот что, друг, надоело мне за тобой гоняться по времени, я тебя тут, в пространстве, прищучил и выпускать не намерен. Выкладывай все как на духу, не канителься!
А если нет - дуэль! На мясорубках! Одолжу мясорубку уАнны Николаевны и такой из тебя фарш приготовлю! Ух, какой я из тебя сделаю фарш!"
Представив себе эту сцену, я сразу оживился и воспрянул духом. Несколько смутило меня лишь одно престранное обстоятельство: при словах "мясорубка" и "фарш" у меня слюнки потекли! Но, поразмыслив, я понял, что людоедских наклонностей, странствуя по времени, не приобрел, а только мой пустой желудок совсем некстати включился в мысленный идейный спор, не поняв, о каком фарше идет речь.
Улица Дарвина начиналась в двух кварталах от института, а еще через квартал кончалась: в ней всего-то была дюжина домов с обеих сторон.
Ну, вот. Улица Дарвина уперлась в ограду сквера. В глубине сивера бывшая церквушка, лет сорок назад переоборудованная под клуб пищевиков, мы там фильмы смотрим. Дом номер шесть - у самого сквера. Аркашкино окно на втором этаже, третье слева от парадного. В окне темно.
Вот тебе раз! Куда же девался Аркадий? Пришел и сразу спать завалился?
Непохоже на него. Да
Ну что ж, придется ждать. Подождем. В скверике вот сядем... Нет, не сядем, скамейки у входа нет, а нам нужно видеть и улицу и окно Аркадия. Станем, значит, вот под этим симпатичным пожилым кленом и обопремся на его надежный ствол, а то нас ножки что-то не держат...
Улица просматривается отлично, парадный дома номер шесть - и того лучше, его освещает яркий фонарь над входом в сквер. В окне Аркадия по-прежнему темно...
Я все время упорно созерцал улицу и не мог бы не заметить Аркадия, любое пари готов держать! Аркадий, безусловно, не проходил при мне по улице и не входил в свой дом. И все же в окне Аркадия зажегся свет. И темный силуэт человека промелькнул в окне. Откуда же Аркадий взялся, что за чудеса!
Я выбежал из скверика, влетел в парадный и одним духом взвился на второй этаж. У нас с Аркадием был условный сигнал - три коротких звонка, потом один длинный. Звонил я негромко, чтобы не разбуднть Анну Николаевну. Дверь Аркадия ближе по коридору, он должен услышать. Я чуть подождал и позвонил снова.
Тихонько скрипнула дверь. Пауза. Потом послышались шаги - осторожные, крадущиеся. Я подумал, что Аркадий боится разбудить соседку. Шаги вплотную приблизились к двери и, не останавливаясь, стали удаляться! Что же это такое? Почему Аркадий не открывает: он ведь понимает, что это я звонок-то наш, условный! Шаги удалялись в сторону кухни. Я нажал на кнопку изо всех сил, звонок надрывно задребезжал в коридоре. Там, внутри, щелкнул замок, открылась дверь, раздались вздохи, позевывание, сонное бормотание, шаркающие шаги...
– Кто это там?
– сердито и тревожно спросила Анна Николаевна.
– Звонят как на пожар!
– Анна Николаевна, это я, Борис. Простите, не сердитесь, откройте, у меня важное дело!
– взмолился я.
Анна Николаевна, зевая, возилась с цепочками и засовами.
– Какое такое дело?
– бормотала она, стоя на пороге, - Аркадия дома нет, и не придет он сегодня, еще утром он мне сказал, что если до десяти не вернется, значит, не ночует дома. А вам-то он чего ж не сказал?
Я почти оттолкнул Анну Николаевну, она ахнула и разинула рот, и бросился к комнате Аркадия.
Дверь была приоткрыта. Внутри - темно. Я щелкнул выключателем. В комнате никого не было.
Анна Николаевна, стоя у входной двери, ошарашенно моргала и пыталась что-то сказать. Я промчался мимо нее в кухню. Ну, конечно, дверь черного хода настежь. Кто-то вышел, вышел отсюда, из кухни: задвижка-то изнутри...
Я запер дверь на задвижку и вернулся в коридор. Анна Николаевна, застыв у входной двери, добросовестно таращила на меня сонные глаза и силилась заговорить.