Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды
Шрифт:
— Правильно, там он по-другому запоет! (Куфальт.)
— Тихо! — перекрывая общий галдеж, кричит Маак. И еще несколько раз: — Тихо!
Протиснувшись сквозь плотную, отчаянно жестикулирующую группу, столпившуюся вокруг бледного, но не слишком испуганного Зайденцопфа, он говорит:
— А теперь уходите!
— И не подумаю! — орет тот в ответ. — Я хочу вас усовестить! И внушить: вернитесь а наше лоно, и мы вам все простим…
— Взяли! — командует Маак Еншу.
Они хватают Зайденцопфа
— Кто в течение трех часов вернется, будет тут же принят! Кто вернется первым, будет назначен помощником господина Яуха!
Дверь захлопывается, с лестницы еще доносятся неразборчивые угрозы. Маак и Енш возвращаются.
— Вот так! — говорит Маак, и его белое, как мел, лицо нервно подергивается. — Вот так! — Поглядев вокруг, он добавляет:
— За работу! Нам нужно успеть сделать положенные десять тысяч. Сегодня это тем более необходимо! Разговоры отставить!
И еще раз обводит глазами всех по очереди. Остановив взгляд на Енше, он ободряюще кивает ему. А потом говорит тихо, но внушительно:
— А может, кому-то охота принять предложение папаши Зайденцопфа? Так пожалуйста! Но тогда уж сразу!
Все принимаются за работу.
В обеденный перерыв только и разговору что об этом визите. Все страшно гордятся, что сумели выставить самого Зайденцопфа, недавнего властителя их судеб…
— Ему только того и надо, чтобы мы ввязались с ним в спор!
— Воображает, что может вправлять нам мозги!
— Жди-пожди, чтоб мы вернулись!
— Не мы будем выть и скулить — сам первый завыл!
— Ловко вы его выставили! Хватка, как у заправских фараонов! Раз — и нету Волосатика!
— Вряд ли опять сюда сунется!
— Это еще вопрос! Скорее всего, сунется. Триста тысяч адресов! Да он за таким заказом высунув язык побежит!
— Наверно, теперь Яух явится!
— Эх, здорово было бы! Я бы со смеху помер!
— Нет, Яуха Марцетус вряд ли пошлет, не хуже нас знает, чего тот стоит. Пес он и есть пес!
— А что, если Марцетус сам к нам заявится?
Все растерянно умолкают.
И кто-то один не очень уверенно говорит:
— Навряд ли. Больно уж важная птица.
— Почему же? Очень даже возможно.
— Конечно, все на свете возможно. Только не верится.
— И мы опять отмолчимся. Никто ему не ответит, он и уйдет.
Но на все лица уже легла тень сомнения.
— Да, Марцетус… Только бы не пришел. Этот ханжа — хитрая бестия.
— Пора за работу, друзья! — напоминает Маак. — Время подпирает, так что давайте в темпе!
Машинки только застрекотали, только разогнались, как вдруг все разом запнулись и — тишина!
Все взгляды прикованы
Все обводят глазами комнату, словно стараясь найти того, чье место пустует. Но не находят.
И кто-то издает протяжный свист.
— Эй! Эй! Человек за бортом!
— Где Загер?
— За пивом пошел!
— Будущий помощник заведующего!
— Заведующий помощник будущего!
— Ну, погоди же, собака!
— Эй! Эй! Человек за бортом!
— Друзья! — начинает Маак и умолкает, запнувшись.
— Плевать я хотел на таких друзей! — вдруг срывается на крик бешеный Енш. — И на дружбу со всякой сволочью! Мразь! Вон дверь! Куфальт, открой ее, распахни ее шире! Вот так! А теперь — ну-ка, все спиной к двери, лицом к стене! И подальше друг от друга, чтоб не касаться! Глаза прикрыть руками! Кто откроет, схватит по морде! Ну, быстро! — Он уже вопит во все горло: — Вон отсюда, падлы, скоты, трусы проклятые! Убирайтесь, никто не смотрит на ваши подлые рожи, уматывайте, пока целы и никто не видит! Выкатывайтесь по-тихому! Вон!
Молчание. Все стоят лицом к стене, закрыв глаза, и молчат. Не скрипнула ли половица? Кажется, кто-то ушел? А может, тихонько прокрался, так что никто и не слышал! Где ты, детская доверчивость, где вера в ближнего? Все пошло прахом. Енш шумно дышит, накаляясь, и наконец не выдерживает:
— Ты уже смылся, Монте? И тебя ждет у них теплое местечко!
— Дурак набитый! — тявкает Монте.
Значит, Монте покуда тут.
И Енш уже не рычит, а басисто и раскатисто рокочет в ответ:
— Сознайся уж — небось на меня глаз положил, красавчик!
Безудержный хохот, — и все вновь обретают зрение, и новыми глазами глядят на солнце, на окружающих: нет, больше никто не удрал, кто был, тот и остался.
— Ладно, — буркает Енш. — Завтра утром еще поглядим, может, за ночь кто передумает. Я больше никому не верю.
— А я никогда и не верил.
— Все люди — сволочи!
— Знаешь что, — говорит Маак Еншу. — Будет лучше, если с сегодняшнего дня ты возглавишь нашу контору. У тебя лучше получается.
— Что правда, то правда, Маак, — соглашается Енш пренебрежительным тоном. — Ты слишком тонко воспитан. Я всегда считал: кто тонок — у того просто кишка тонка. А наша жизнь — сплошное дерьмо. Значит, так: за работу! Куфальт, садись за машинку. И поднапрягись, понял?!
— Понял, — кивает Куфальт.
— А как же я? — заныл Монте. — Не могу же я один разложить десять тысяч!
— Вот и убирался бы, пока дверь была нараспах! — отмахивается Енш. — Ну ладно, ладно, не устраивай сцен. Вечером навалимся всем скопом и поможем. За работу!