Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды
Шрифт:
И в полном смятении глядит на следователя.
— Ну, и что же вы теперь собираетесь делать, господин Куфальт?
— Я… — уныло начинает Куфальт и вдруг взбадривается. — Сяду опять в тюрьму. Я понял, нет смысла барахтаться, все равно там окажешься… Ну и пусть… Мне теперь все равно… Уже без разницы…
Следователь зорко приглядывается к нему:
— А зачем на фирме «Гнуцман» вы назвались Мейербером, господин Куфальт? Если дело чистое, вроде бы ни к чему присваивать себе чужое имя?
— Чтобы в «Престо» не
— Это вам-то не везет?! — язвительно переспрашивает следователь. — Да вы счастливчик! В вашем положении не пускаются очертя голову в такие авантюры. Вы вели себя глупо, легкомысленно и безрассудно. Таким аллюром далеко не уедешь. Вечно вы недовольны, вечно скулите и жалуетесь, не одно, так другое! Сидели бы себе тихо-мирно в этом «Престо», совсем неплохо там было, ничего страшного, если кто на вас и накричит… Но нет, вам подавай приключения, кучу денег… — Он очень разгневан. — Вам бы только вырваться на простор и пуститься во все тяжкие! Словно молокосос какой!
Куфальт стоит в полной растерянности: его сверлит какое-то беспокойство. Ну, ругают его, ладно, дело привычное. Но он чувствует, что за бранными словами скрывается что-то другое, хорошее…
— Комиссар полиции Шпехт пришелся вам, видимо, не по нутру? — спрашивает следователь. — Он мне рассказал, что вы вели себя на допросе как наглый, закоренелый преступник.
— Но господин Шпехт и сам разговаривал со мной как настоящий полицейский с настоящим преступником. Не так, как вы, господин следователь, — лукаво добавляет Куфальт.
— Да где там! Вас именно Шпехт-то и спас, он один! Еще вчера вечером разыскивал эти ваши договоры о рассрочке, и поскольку у вас дома их не было, ночью отправился в вашу мансарду, где их и обнаружил. Но еще раньше он обнаружил — знаете, что?
— Воров…
— И кто были эти воры?
— Почем я знаю, — запинается Куфальт.
— Положим, знаете. А теперь поглядим, имеете ли вы хотя бы представление, кто ваши враги, а кто друзья…
— Я… — начинает Куфальт и умолкает.
— Ну, говорите же, — настаивает следователь.
— Фассе, — говорит Куфальт.
— Эзер, — говорит Куфальт.
— Монте, — говорит Куфальт.
— Загер, — говорит Куфальт немного увереннее.
— Нет, Маак, — говорит следователь.
— И Енш, — добавляет он.
— Ну, теперь вы все знаете. Ваше счастье, что Шпехт на них наткнулся. И ваше счастье, что эти договоры хранились в бюро и что аккуратный господин Маак приложил к ним нечто вроде плана погашения платежей, — там было указано, сколько с каждого из вас причитается… А потом он передумал… Мерзавец он. этот ваш друг, Куфальт! Гнусный мерзавец!
— Его девушка должна скоро родить, — говорит
— Знаете, что я вам скажу, — на этот раз следователь и впрямь взбешен. — Это слюнтяйство, слабость, это чистейшее идиотство с вашей стороны! Либо вы хотите выбраться из всей этой грязи, либо нет. Да или нет?
— Да, — говорит Куфальт.
— То-то! — говорит следователь. — Пишущие машинки сегодня же будут возвращены торговцам, а предъявленный ими иск аннулирован. До тех пор вам придется подождать. Полагаю, сегодня вечером или завтра утром мы вас отпустим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сам себе хозяин
Молодой человек шагает по Менкебергштрассе. Держа под мышками по большой картонной коробке, он торопливо пробирается через толпу людей, которые гуляют здесь, в это солнечное осеннее утро, останавливаются, рассматривают витрины, заходят в магазинчики и идут дальше — он пробирается торопливо, опустив голову.
Проходя мимо универмага «Карштадт», он краешком глаза видит большую витрину со сверкающими в ней нарядами, полную блеска шелков, мягких светлых красок.
Молодой человек убыстряет шаги, не глядя больше по сторонам, обходит этот подводный камень. Через три дома высится большое здание, бюро, туда ему и нужно. Вахтеру он бросает: «В Китайский экспорт» и мимо лифтов торопливо взбегает вверх по лестнице.
В демонстрационном зале, заставленном хрусталем, образцами тканей, статуэтками будд, фарфором, в этот утренний час еще тихо. Ученик, коренастый парнишка с торчащими ушами, такими красными, будто начальник только что надрал их ему, мягкой, маленькой метелочкой смахивает пыль.
— Что вам угодно? — спрашивает ученик.
— Я к господину Браммеру, — отвечает Куфальт. И добавляет: — Благодарю, дорогу я знаю.
Он проходит через две комнаты, где девушки строчат на пишущих машинках, и попадает в третью. Там среди множества разноцветных карт, карточек и счетов восседает господин Браммер за длинной тарахтящей, звенящей бухгалтерской машинкой.
— Последние две тысячи, господин Браммер, — произносит Куфальт.
Господин Браммер — еще молодой человек со свежим лицом, светлыми волосами и короткой верхней губой, характерной для уроженцев Гамбурга.
Господин Браммер нажимает на клавиши, каретка машинки дергается, стучит, звенит, выбрасывает карточку. Морща лоб, господин Браммер читает ее и говорит:
— Положите вон туда.
Куфальт кладет.
— Сумма соответствует?
— Да, соответствует, — произносит Куфальт.
— Ну и отлично, — говорит господин Браммер, кладет карточку, выуживает откуда-то из-за спины квитанцию, заполняет ее, передает вместе с химическим карандашом Куфальту, и вот уже у Куфальта в руках десять марок.