Кто моя мама
Шрифт:
Валерка подскочил к Гале. Губы и подбородок были у него по обыкновению вымазаны, на этот раз — чернилами.
— Что там врут, будто ты уезжаешь? Будто кто-то тебя, это самое… в дочки берет?
Галя обняла Валерку за плечи:
— Валерочка! Это… правда!
Маленькие глазки Валерки никогда еще не распахивались так широко. Секунду он остолбенело и как-то искоса вглядывался в Галю. Потом круто повернулся и побежал прочь, загребая своими косолапыми ногами.
Галя кинулась за ним, настигла его в самом конце коридора,
— Валерка! Я буду приходить…
Он отворачивался, пригибал голову к коленям, пряча лицо, толкая Галю локтями.
— Да что же это! — шептала Галя, насильно поворачивая к себе насупленное, угрюмое лицо Валерки.
Наконец ей удалось усадить его на диван. Пока не позвали их группу ужинать, Галя уговаривала Валерку, чтобы он без нее слушался. Она часто-часто будет его навещать и попросит, чтобы его к ней в гости брали.
Валерка сопел и молчал.
На новом месте
Все это было удивительно. Точно не на самом деле, а кто-то выдумал и рассказал Гале о ней самой.
Большое зеркало в спальне снова отразило тонконогую несмело державшуюся девочку. Но теперь девочка была не в воскресном платье, а в школьной форме.
«Мы же как приходили, всегда в домашние платья переодевались, — подумала Галя. — А тут я так и буду все в форме ходить?»
Жена Павла Федотовича достала из шкафа и протянула Гале что-то пестрое, яркое.
— Пока не сшили платьев, вот тебе халатик для дома.
И до чего же хорошенький был халатик! Вот бы девочкам понравился!
Когда Галя, смущенно улыбаясь, вышла в столовую, Павел Федотович рассмеялся:
— Ба-атюшки! Вот так царица Шамаханская! Из «Сказки о Золотом петушке», помнишь?
Галя тоже засмеялась. Потом нерешительно подняла глаза на Калерию Дмитриевну:
— А мне вас называть… мамой? Да?
На щеках Калерии Дмитриевны проступила легкая краска. Она посмотрела куда-то поверх Галиной головы.
— Пожалуй, не стоит… Называй меня лучше тетей Калей. Пока… Ведь мы тебя взяли на опеку…
Галя опустила глаза, покрепче сжала губы, чтобы они не задрожали.
— Ну, значит меня ты будешь называть дядей Пашей!
Павел Федотович сказал это после небольшой паузы, которая ему понадобилась, чтобы сделать свой голос очень веселым.
«Он хотел, чтобы я называла его папой», — обрадованно подумала Галя.
— Пойдем, я тебе покажу твою комнату, — сказала Калерия Дмитриевна. — Прежде тут было… вроде маленькой гостиной, — объяснила она.
Неважно, что тут было прежде. Но сейчас здесь стояла кровать, застеленная шерстяным пушистым одеялом с белоснежной накидкой на подушке. Белизной постели
— Здесь ты будешь готовить уроки.
— Одна на всем столе? — спросила Галя.
Калерия Дмитриевна вопросительно взглянула на девочку и не нашлась, что ответить.
— Выдвинь-ка ящики! — посоветовал с плутовской улыбкой Павел Федотович. — Хорошо ли они открываются?
Галя, потянув за металлическую ручку, выдвинула ящик и ахнула от восторга: книги в разноцветных переплетах!
— Это мой подарочек тебе на новоселье! — Павел Федотович радовался не меньше Гали.
— Спасибо! Спасибо! — шептала Галя, перебирая книги. — Я прочитаю их, а потом Свете дам прочитать, хорошо? И Наташе, и Мане! А Вова из пятого класса, знаете, как любит читать!
Павел Федотович усмехнулся и погладил Галю по голове.
Одна
Дня через два после переезда Гали к Поликеевым, под вечер, Павлу Федотовичу позвонили по телефону и он ушел, обещав скоро вернуться. Калерия Дмитриевна пошла зачем-то в магазин. Галя осталась в квартире одна.
Она сидела в столовой на диване и читала. Но прочитав две страницы, подняла голову от книги. Что-то мешало ей, будто чего-то не хватало.
Как тихо кругом! Галя настороженно вслушивалась. Ни одного звука! Словно Галя оглохла. Смутное беспокойство охватило ее.
За окнами, за длинными прозрачными занавесями, все больше тускнел сумрачный дождливый день. С картины на стене печально светила рыжая луна над стоячей неподвижной водой. Открыты двери в спальню и в кабинет Павла Федотовича. Там в полутемной глубине все молчит…
Изо всех углов ползет тишина. Подбирается к Гале. А она одна! Совсем, совсем одна! Никогда еще она не чувствовала себя такой покинутой.
Сердце у Гали сжалось. Потом сильно забилось от внезапного страха. Вдруг сейчас кто-нибудь войдет? Кто же может войти? Только Павел Федотович или Калерия Дмитриевна. А вдруг… воры?
Галя плотнее забилась в самый угол дивана, поджала ноги, напряженно прислушиваясь. Кажется, чьи-то шаги? Нет, это над головой. На третьем этаже кто-то дробно пробежал. Через потолок слышно. Шажки мелкие, частые. Ребенок? У Гали отлегло на душе. Чего бояться?
И в эту самую минуту тишину разорвали громкие, страшные звуки: зашумело, защелкало, заскрежетало…
— Дя-адя-а Па-аша! — завопила Галя и заревела, как маленькая.
— Что? Что такое? — раздался встревоженный голос.