Кто ответит?
Шрифт:
И следующим же днем приехал Ярославцев в огромное, на века отстроенное здание с остроконечной макушкой, скромненько принял пропуск из амбразуры окошечка и поднялся, шалея от бликов света на мраморе, от простора коридоров, помпезности ковров, в кабинетик-клетушку, где желтый, сухой человечек в роговых очках, основной характерной чертой облика которого была абсолютная лысина, принял от него анкету, лапидарно притом сказав: “Я позвоню, когда бедет решение... Сам”.
Позвонил. И месяц спустя в некоем министерстве обменяли паспорт Ярославцева на иной, заграничный и очутился он как по волшебству в
Бытие зарубежное шиком не отличалось: тесный гостиничный номер в провинциальном отеле, труд от зари до зари, хлопоты с женой, ожидавшей ребенка, отъезд ее... Из развлечений же - фильм по воскресеньям в местном кинотеатре на открытом воздухе.
Но работал он самозабвенно, тем более окрыляющее чувство значимости такой работы захлестнуло его всецело. Экзотические восторги улеглись через несколько дней, и проявилась явь: жуткая нищета и невежество, царящие вокруг, голод, болезни, социальный разброд... И стало ясно: здесь он нужен. И не в роли наблюдателя преобразований, а их вершителя.
Затем долгожданный отпуск, родина, семья, ребенок; уже привычные коридоры здания, где хранился его гражданский паспортишко, знакомые лица чиновников...
– Послушайте, - сказал он одному из них, казавшемуся более-менее инициативным.
– Зачем нам покупать за валюту материалы, которые мы вкладываем в эту стройку? Материалы отнюдь не худшие выпускаются и у нас. Только мы упустили из поля зрения заводы, их выпускающие, не договорились с ними, не помогли им, наконец. И гоним в итоге импортные контейнеры.
– Крепкая идейка, - ответил чиновник.
– Но возникает масса проблем со всякими согласованиями, заказами, транспортом. Живите проще. Вова!
– Я второй день, как в отпуске, - сказал он.
– То есть у меня полно времени. С поставщиками договорюсь. Обещайте им лишь пяток поездок... Как экспертам. Понимаю, сложно. Но прикиньте разницу по валютным суммам... Командировочных жалко?
Прикинули. И - отправились на тропическую стройку материалы из холодной Сибири, и сетующих на их качество не было.
Внезапно - отзыв.
– Товарищ Ярославцев! С фирмой-поставщиком мы устанавливали контакты, исходя не из купеческих амбиций. Вы что же, взяли на себя не только оценку целесообразности в международной торговле, но и проблем международных отношений в принципе?
– Но меня же поддержали...
– Да, по недальновидности. Некомпетентные лица, введшие в заблуждение руководство. Однако даже их не следует впутывать в планы, продиктованные вашей личной, весьма сомнительной инициативой. Еще предстоит разобраться, что за нею стоит, кроме безграмотного понимания...
Что стояло за этой нотацией сурового дяди, выяснилось позже: дядя определял целесообразность сотрудничества с той или иной фирмой на основе банальных взяток, но к тому времени Ярославцев забыл уже и о дяде, и об ударной стройке, перешагнув в иную жизнь.
Впрочем, первые его шаги в эту жизнь забыть было нельзя: он впервые оказался практически на улице, в плебсе, среди отверженных.
Какие-то деньги у него имелись. Во всяком случае, существовала возможность спокойно обдумать свое положение, не тяготясь отсутствием зарплаты
Пытался искать поддержки у тестя, но тот однозначно и твердо дал понять, что взрослый человек обязан устраивать судьбу сам, а ошибки простительны лишь несознательно их совершающим. Отец, вышедший на пенсию и служивший вахтером на родном заводе, вполне серьезно пообещал устроить его мастером в механический цех. Это увлекательное предложение вызвало поначалу у Ярославцева неудержимый смех, но, отсмеявшись, он почувствовал внезапную тревогу. Радужные прожекты проваливались один за другим, круг сужался; жена уже искоса поглядывала на праздношатающегося мужа, деньги таяли, как снег на солнышке, и предложение отца начало восприниматься не столько с иронией, сколько с досадой полнейшей беспомощности.
И вдруг появился Монин... Матерый. Весело, беспечно вошел в квартиру: с цветами, шампанским, свертками; запоздало поздравил с рождением дочери.
Затем посидели, попили-поели, послушали рассказы гостя о новой нелегкой его профессии начальника автоколонны таксопарка, и, когда ночью тот уходил из кухни, где они остались наедине с хозяином попить чайку, продолжив ни к чему не обязывающую беседу, вытащил Матерый из кармана пиджака небольшой, туго свернутый пакет, перетянутый резинкой. И веселость его безмятежная вдруг куда-то ушла, как явно наигранная и чуждая самой природе его.
– Здесь, - он положил пакет на стол, - три штуки. Или тысячи, по-интеллигентному. Месяца два проживешь без забот, хватит. Но тут - и на работу: приемы, визиты... Давай. Налаживай связи. Не удастся, не встанешь на ноги - пустой ты парень тогда. Встанешь - опять в шоферы к тебе готов... То, что в начальники не попадешь, ясно, но место найди! Это не в долг, так... Надеюсь на тебя, Хозяин.
Последнее слово он подчеркнул. После оно превратилось в некую кличку. Хотя чего уж... В кличку.
Он просидел за кухонным столом до утра, тусклым, больным взором глядя на деньги. Были ли они подачкой? Нет... Скорее - жестом сильного и благодарного человека по отношению к равному себе или же к более сильному, но в какой-то момент оступившемуся, проигравшемуся по-крупной, однако способному перекрыть проигрыш удачей в другой игре. Обязанному перекрыть!
Полистал записную книжку. Над каждой фамилией задумывался долго, не пренебрегая никем: ни мелкими людьми при мелком деле, ни случайными знакомцами, давно, вероятно, и подзабывшими его. После составился список - довольно длинный. Наутро объяснил жене: пойми правильно: хлопот у тебя хватает, но, несмотря на них, предстоит тебе еще более хлопотный месяц. Потрудись воспринять его как должное. Как аврал.
Одно празднество сменяло другое. Гости приходили и уходили. Квартира стала являть не то салон, не то ресторан. Вечером поднимались тосты, крутился магнитофон, менялись блюда и велись разговоры, а утром он мчался на рынок и по кулинариям в поисках продуктов. Денег не жалел.