Кто проторил дорогу к пакту?

Мартиросян Арсен Беникович

В итоге стало очевидно, что вопрос о нападении Германии на Польшу ради создания соответствующего плацдарма для последующего нападения на СССР, прежде всего на Белорусском направлении, был предрешен еще тогда, в конце 1936 г., и тогда же «соответствующим образом» прорабатывался. Хуже того. Стала очевидной и ставка на разгром Красной Армии в приграничных сражениях.

О реально усиливавшейся угрозе безопасности и суверенитету Польши, а, следовательно, и усилении угрозы продвижения гитлеровской экспансии к тогдашним западным границам СССР Сталин знал еще с осени 1935 г. Об этом стало известно от французской журналистки Женевьевы Табуи и влиятельного французского банкира Танери. Тогда же стали известны и планы Гитлера, в частности, на 1938 г. — захват Австрии, затем Чехословакии, что и означало возможность выхода вермахта на исходные для нападения на Польшу позиции [284] .

284

Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. М., 1996, с. 45, 81

Кстати говоря, вовсе не случайно, что в состоявшейся 1 марта 1936 г. беседе с председателем американского газетного объединения «Скриппс — Говард Ньюспейперс»

Роем Говардом, отвечая на вопросы последнего «Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?», Сталин, как уже вкратце отмечалось выше, заявил следующее: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 г., когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду. Я не знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу "в кредит" могут найтись» [285] .

285

Сталин И. Беседа с председателем американского газетного объединения «Скриппс — Говард Ньюспейперс» г-ном Роем Говардом 1 марта 1936 г. Партиздат ЦК ВКП(Б) М., 1937. С. 6 — 7. Кстати говоря, любопытно следующее. Беседа состоялась 1 марта 1936 г., то есть за неделю до того, как с прямой санкции Великобритании, в том числе и британского короля Эдуарда VIII Гитлер реоккупировал Рейнскую область

Ослепленное патологически звериной русофобией и советофобией тогдашнее польское руководство вплоть до 1 сентября 1939 г., к глубокому сожалению, не нашло в себе мужества хотя бы ради коренных интересов безопасности собственно Польши ответить взаимностью на фактически бесконечный ряд призывов и предложений СССР о сотрудничестве в военной сфере. Прежде всего в целях отражения неумолимо надвигавшейся гитлеровской агрессии. С маниакальным упорством закоренелого самоубийцы, что, к слову сказать, является многовековой «традицией» польского руководства, официальная Варшава делала все, что только возможно было сделать вопреки элементарно здравому смыслу и собственным же интересам. Вплоть до того, что втуне лелеяла мечту о нападении на СССР и захвате, например, Советской Украины. Как можно было не понимать, что Гитлер ни при каких обстоятельствах не пойдет на это в союзе с «Версальским ублюдком» — так Гитлер называл Польшу (и Чехословакию тоже) — ну никак невозможно взять в толк! Впрочем, польское рукодвдство исстари славится своим иррациональным и неадекватного мышлением и взглядами на международную ситуацию. Эти «гнуснейшие из гнусных», как называл Черчилль предвоенное польское руководство [286] , едва ли не до самого нападения Германии на Польшу мечтали участвовать в вооруженном разбое против СССР. Так, еще в декабрьском 1938 г. докладе 2-го Отдела (военная разведка) ГШ Войска Польского говорилось: «Расчленение России лежит о основе польской политики на Востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель — ослабление и разгром России» [287] . Только 1 сентября 1939 г. не в меру спесивые и, мягко выражаясь, практически всегда не адекватно конкретным реалиям мыслящие ляхи наконец-то уразумели, что польский гусь не товарищ нацистской свинье, но было уже поздно. Ну, не идиоты ли?! Одно слово — шляхта, пся крев!..

286

Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 1. М., 1991, с. 147

287

Пыхалов И. (Великая оболганная война. М., 2005, с. 109. Z dziejow stosunkow polsko-radzieckich Studia I materialy. T. III. Warszawa. 1968. S. 262, 287

Значение происшедшего в 1936 г. на этом не исчерпывается. В том же 1936 году впервые стало вырисовываться и вероятное время развязывания Гитлером войны. Дело в том, что 20 августа 1936 г. Гитлер подписал меморандум «Об экономической подготовке к войне», в котором указал: «Я ставлю следующие задачи:

— через четыре года мы должны иметь боеспособную армию,

— через четыре года экономика Германии должна быть готова к войне» [288] .

В результате несложного арифметического действия нетрудно было прийти к выводу, что с конца августа 1940 г. уже следовало ожидать возрастания угрозы войны. Что, собственно говоря, впоследствии так и произошло, даже чуть ранее, так как первые сообщения советской разведки о возрастании угрозы нападения прошли в первых числах июля 1940 г.

288

Цит. по Полторак А., 3айцев Е. Рурские господа и вашингтонские судьи. М., 1968, с. 66 — 67

Кстати говоря, с этим же обстоятельством связано содержание одной из январских телеграмм Р. Зорге в Центр. В ней он сообщил высказанное в приватной беседе с ним мнение своего «друга» — германского военного атташе О. Отта. Возвратившись из командировки в рейх, куда он ездил для участия в тех самых играх и совещании, о которых говорилось выше, Отт рассказал Зорге, что Германия может рискнуть начать серьезную войну не раньше, чем через четыре года [289] .

Учитывая, что в тот период времени на германском направлении у советской разведки уже была блестящая агентура, способная добывать подобную информацию, содержание этого меморандума не было секретом для Москвы. В том числе, естественно, и того его пассажа, в котором Гитлер указал, что «целью этого меморандума не является предсказание времени, когда нетерпимая ситуация в Европе перейдет в стадию открытой войны.

Я хочу лишь выразить мое твердое убеждение, что этот кризис не преминет наступить»! [290] То есть в тот период времени Гитлер и сам толком не знал, когда же можно будет начать войну, хотя и поставил задачу через четыре года быть готовым к ней. Однако, принимая во внимание, что экспансионистские планы Гитлера были направлены на Восток, прежде всего против СССР, Москве не приходилось сомневаться, что при такой постановке задач, каковая имелась в тексте упомянутого меморандума, в первую очередь подразумевалась война против СССР. Чуть позже, осенью 1936 г., на очередном съезде нацистской партии фюрер на всякий случай во всеуслышание ляпнул, что-де готов напасть на СССР в любой момент!

289

Горбунов Е. А. Схватка с черным драконом. М., 2002. С. 284

290

Цит. по Полторак А., 3айцев Е. Рурские господа и вашингтонские судьи. М., 1968, с. 66 — 67

Усилия советской разведки в новом 1937 г. принесли не только новые сведения об очередном наиболее вероятном времени развязывания Гитлером войны. Стало точно известно и о том, каким образом Запад намерен канализировать грядущую нацистскую агрессию персонально против СССР. Уже в самом начале этого года стало известно о том, что Великобритания откровенно ожидает войны в Европе не позднее 1938 г. [291]

«Провиденциальные способности» Лондона никогда не были способностями от Бога, но только от дьявола. Что и подтвердила советская разведка в своих донесениях в конце января 1937 г. Дело в том, что в конце января 1937 г. по инициативе Лондона произошла конфиденциальная встреча президента США Ф. Рузвельта со специальным представителем британского премьер-министра С. Болдуина — лордом Рэнсименом, итоги которой впоследствии стало возможным квалифицировать как малоизвестный англо-американский предмюнхенский сговор. Потому что в процессе их конфиденциальных переговоров была выработана конкретная «технология», по которой США и Великобритания были намерены безальтернативно исключить Советский Союз как предотвращающий «вступление Германии в войну» важнейший фактор не только европейского, но и мирового значения! Причем при одновременном обеспечении нацистской Германии возможности быстрого достижения необходимого уровня военной и военно-экономической готовности, а также стратегического плацдарма для немедленного развязывания войны на восточном азимуте!

291

Очерки Истории Российской Внешней Разведки. В 6-ти томах. Т. 3. 1933 — 1941 М., 1997. С. 468

От имени США Рузвельт заявил Рэнсимену: «Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Но если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, т. е. территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону»!? В ответ Рэнсимен ретиво поддакнул, что-де «в основе каждого нападения фашистов или их вассалов на СССР будут лежать империалистические мотивы»! [292]

292

Очерки Истории Российской Внешней Разведки. С. 468

Однако все дело в том, что по состоянию на конец января 1937 г. непосредственной, прямой угрозы для СССР со стороны гитлеровской Германии еще не было. Гитлер не только был еще весьма далек от советских границ и даже не знал, как к ним подобраться, но и слаб в военно-экономическом отношении. В то же время была очевидна серьезная общая угроза миру и безопасности в Европе в связи с воцарившимся в Германии нацистским режимом. Естественно, что такого же характера угроза существовала и для СССР. Отсюда и вопрос — а что же тогда на самом-то деле обсуждали Рузвельт и Рэнсимен?

Выяснилось, что под прикрытием внешне красивых рассуждений о «демократии» в тот момент обсуждалась краеугольная часть уже существовавшего у Великобритании преступного замысла по сговору с Гитлером! Советская разведка документально точно установила следующее. Накануне встречи Рузвельта с Рэнсименом британский посол в США Линдсей через госсекретаря Хэлла официально проинформировал высшее американское руководство о том, что между Лондоном и Парижем достигнуто соглашение о «совместном общем плане действий (так в документе. — А.М.) Англии и Франции», первый пункт которого гласил: «1. Будет сделана новая попытка достигнуть соглашения с Берлином»! [293] Как оказалось впоследствии, речь шла о будущем (Мюнхенском) сговоре с Гитлером!

293

Там же. С. 470

Потому что оказаться «под угрозой германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений» в то время СССР мог только в одном-единственном случае — если Запад злонамеренно даст Гитлеру не только коридор для максимального приближения к границам СССР, но и конкретный плацдарм для нападения. Конкретно в тот период времени дать Гитлеру коридор для максимального приближения к границам СССР и плацдарм для нападения на Юго-Восточном направлении было возможно только за счет Чехословакии! И вот что важно в этой связи. Подставить СССР под «угрозу германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений» по состоянию на тот период времени означало также, что США и Великобритания намерены оказать свое максимальное содействие Гитлеру в реализации «плана Гофмана», в том числе и в редакции «плана Розенберга», на его Юго-Восточном направлении. Потому как прежде чем добраться до ближайших подступов к советским границам на этом направлении, необходимо было сокрушить Чехословакию (а до нее еще и Австрию). Даже британская пресса еще за три года до этого англо-американского сговора отмечала, что «не нужно иметь большое воображение, чтобы представить себе план германской кампании, которая, начавшись соединением с Австрией и Венгрией, сначала расправится с Чехословакией и... которая прорвется на Украину, по направлению к Черному морю» [294] .

294

«The Sunday Times», 3.VI.1934