Кто стоял за спиной Сталина?
Шрифт:
В Тифлисе И. В. Джугашвили очень быстро попал в поле зрения местного охранного отделения. В сводке агентурных данных по Тифлису за ноябрь 1909 г. мы читаем:
«Коба (Сосо) может проживать у своего шурина, бывшего воспитанника Тифлисской дворянской гимназии Василия Ратиева, живущего где-то в районе первого участка». И далее: «Василий Ратиев оказался дворянином Василием Фаддеевичем Ратиевым, 20 лет. Проживает в д. 17 — Хухуни по Пассанаурскому переулку, за его квартирой учреждено наблюдение» {55} . Шурин — брат жены. Но жена И. В. Джугашвили имела фамилию Сванидзе. Поэтому В. Ф. Ратиев, видимо, был шурином того двойника, под фамилией которого
Уже после того как И. В. Джугашвили вернулся из Тифлиса в Баку, 1 декабря 1909 г. Тифлисское охранное отделение информировало Тифлисское ГЖУ: «Сосо (Коба), упомянутый в записке вверенного Вам районного охранного отделения от 9 ноября за № 14536, известен как видный социал-демократ, по установке в Баку он значится как житель г. Тифлиса О. В. Тотомянц. В охранном отделении имеются агентурные сведения, что „Коба“ (Сосо) есть И. В. Джугашвили (выписка агентурных сведений от 25 ноября № 10790). Точно выяснить личность „Кобы“ (Сосо) не представлялось возможным» {57} .
5 ноября секретный сотрудник Бакинского охранного отделения Михаил сообщал: «Коба все еще в Тифлисе… приедет он, вероятно, на следующей неделе» {58} , а 12 ноября он же доносил: «Коба на днях приехал из Тифлиса» {59} . Это дает основание утверждать, что И. В. Джугашвили вернулся в Баку не ранее 5 — не позднее 12 ноября 1909 г.
12 ноября из Тифлиса И. В. Джугашвили направил письмо в редакцию издававшейся за границей газеты «Пролетарий»: «Ваше недавнее письмо с адресами получено. Получено также предыдущее (3 недели назад) тоже с адресами через То[рошелид]зе. По обстоятельствам провокации у нас и некоторым другим мы не могли ответить. Но теперь все улеглось <…>. Ваша приписка к нашей резолюции о разногласиях в расширенной редакции „Пролетария“ (№ 49 „Пр“), а также беседа с петербургскими большевиками еще более убедили нас в неправильной организационной политике редакции» {60} . В письме, по сути дела, осуждалось решение редакции газеты «Пролетарий» об удалении из ее состава сторонников «отзовизма».
30 ноября бакинская почта проштамповала открытку, которая была послана И. В. Джугашвили в Сольвычегодск Татьяне Петровне Суховой: «Вопреки обещаниям, помнится, неоднократным, до сих пор не посылал Вам ни одной открыточки. Это, конечно, свинство, но это факт. И я, если хотите, при-но-шу изви-не-ния. От Ст[ефании] (Петровской. — А.О.) получите письмо. А пока примите привет. Мне живется в общем хорошо, если хотите, даже очень хорошо. Мой адрес: Баку. [Каменистая]. Бюро увечных. Дондарову. Для Осипа. Где Антон и Сергей? Пишите. Осип» {61} .
Вскоре по возвращении И. В. Джугашвили из Тифлиса в Баку в «ноябре или декабре 1909 г., — вспоминала Н. Н. Колесникова, — с явкой к С. Г. Шаумяну от Петербургского комитета прибыл партийный генерал — М. Е. Черномазов, якобы по поручению В. И. Ленина. У него на руках был список актива большевистской организации, собрав его через некоторое время (явилось 20–25 человек), М. Черномазов стал у каждого „спрашивать имя, фамилию, партийную кличку, если таковая есть“ и какую работу и где он ведет». Далее он потребовал у каждого списки членов их кружков, а также заявил, что старые явки в Петербурге провалены, а новые можно получить только у него {62} .
Такое поведение М. Черномазова у многих вызвало отрицательную реакцию.
2–23 января 1910 г. в Париже состоялось заседание Пленума ЦК РСДРП, на котором было решено пополнить состав ЦК и создать его Русское бюро {64} .
«Приблизительно в конце февраля 1910 г., — вспоминал об этом М. И. Фрумкин (Германов), — приехал в Москву из-за границы с Пленума ЦК В. П. Ногин (Макар). Основная его задача была организовать часть ЦК, которая должна работать в России. В эту русскую часть, по соглашению с меньшевиками, должны были войти три их представителя. <…>. Но эта тройка категорически отказалась вступать в грешную деловую связь с большевиками». Тогда на «совещании пишущего эти строки с Ногиным было решено предложить ЦК утвердить следующий список пятерки — русской части ЦК: Ногин, Дубровинский — Иннокентий (приезд его из-за границы был решен), Р. В. Малиновский, И. Сталин и Владимир Петрович Милютин <…>. Сталин был нам обоим известен как один из лучших и более активных бакинских работников. В. П. Ногин поехал в Баку договариваться с ним» {65} .
Так в партийных кругах кандидатура И. В. Джугашвили стала рассматриваться на роль одного из лидеров РСДРП.
Воспоминания М. И. Фрумкина подтверждаются другими источниками. «Названный „Макар“, упомянутый в докладе моем № 502 с. г., — сообщал 17 (30) мая 1910 г. в Департамент полиции заведующий Заграничной охраной Красильников, — был командирован для объезда Кавказа и некоторых других областей с целью найти кандидатов в Центральный комитет взамен выбывших Романа, Михаила и Юрия» {66} .
Факт приезда В. П. Ногина на Кавказ подтверждает агентурное донесение секретного сотрудника Бакинского ГЖУ Дубровина. «14 и 15 марта, — сообщал он, — в Балаханах и Баку находился член ЦК РСДРП, интеллигент, работал летом 1906 г. в Бакинской организации под кличкой „Макар“,где был избран делегатом на Лондонский съезд и в Лондоне избран членом ЦК. Цель приезда его заключалась главным образом в том, чтобы объединить работавшие самостоятельно фракции социал-демократов, большевиков и меньшевиков» {67} .
Есть сведения, что из Баку В. П. Ногин «на время выехал в Тифлис, затем опять вернулся в Баку» {68} .
О своей поездке на Кавказ вспоминал и сам В. П. Ногин: «Вторично мне пришлось быть в Баку в начале 1910 г. Это был год запустения. Тяжелые впечатления остались у меня на этот раз от Баку. Я приехал туда в качестве члена ЦК для ознакомления организации с решениями последнего пленума ЦК, бывшего в январе 1910 г. в Париже <…>. Из открытых активных работников прошлого периода я встретил лишь тов. Ст. Шаумяна, который работал в качестве заведующего одним из промыслов. Тут же я встретил тов. Габриеляна, и в глубоком подполье находился тов. Сталин (Коба)…» {69} .
Однако поездка В. П. Ногина оказалась безрезультатной {70} . Не исключено, что свою роль здесь сыграл конфликт, который возник внутри Бакинского комитета РСДРП и в центре которого оказался вопрос о провокации. Как мы уже знаем, когда осенью 1909 г. появилась листовка с обвинением в провокации пяти членов Бакинской организации РСДРП, убедительных данных для этого не существовало. Ситуация еще более обострилась после того, как Н. Леонтьев снова вернулся Баку.