Кто такой Ницэ Пеницэ?
Шрифт:
Пронзительный голос Санды, раздавшийся в кухне, окончательно разбудил меня:
— Вставай, лодырь, для тебя есть дело!
Ну как тут не расстроиться! Прощайте корабли, прощай таинственный остров, прощай граф Монте-Кристо! Я опять Ницэ Пеницэ, разбуженный пронзительным, словно у будильника, голосом сестры. Но что поделаешь!
Натягивая рубашку, я вспомнил, как вчера вечером, перед сном, я решил сегодня, в воскресный день, пойти с утра посмотреть первую серию картины «Граф Монте-Кристо», которая идёт у нас на Таркэу. Как раз вчера был
Я стал надевать ботинки, но вдруг вспомнил, что в моих карманах не больше тридцати банов, оставшихся ещё с прошлой недели. Маловато…
Я прокрался в кухню к Санде, которая как раз ставила на огонь чайник.
Стоит посмотреть на мою сестру, когда она хозяйничает! По воскресеньям она всегда у нас за хозяйку: мама и папа уходят гулять и все дела поручают ей. Так решил папа. «Санда уже взрослая, завтра-послезавтра закончит школу, а не умеет даже поджарить яичницу. Я не хочу, чтобы из-за этого болел мой будущий зять», — говорит он и как-то странно смеётся. Я думаю, что он просто шутит. Какая может быть связь между Сандой, яичницей и будущим зятем папы? Как будто люди едят одни яйца!
И теперь дома никого, кроме нас, не было. Только я и Санда. Значит, деньги на кино я должен получить от неё.
— Сандука, — сказал я очень ласково, — будь так добра… мне нужны пять лей.
«Пять лей она мне не даст, — думал я, — но три наверняка».
— Знаешь, — продолжал я, — в «Бучеджь» идёт первая серия «Графа Монте-Кристо»…
— «Монте-Кристо»? — спросила Санда и с каким-то удивлением посмотрела на меня. — А кто принесёт мне картошку, лук и помидоры? Пей чай и скорей на базар.
Я даже побледнел и не мог больше вымолвить ни слова. Я хорошо знаю свою сестру: если уж она вобьёт себе что-нибудь в голову, то я могу хоть перевернуться вверх ногами — всё будет напрасно.
Картошка, лук, помидоры… Помидоры, лук, картошка! — бормотал я, от всего сердца желая, чтобы у Санды подгорела сегодня вся её стряпня.
Эх, задал бы я ей, будь я графом Монте-Кристо!
Я с трудом заставил себя выпить чай, звякая как можно громче ложечкой в стакане, и схватил проклятую корзинку.
Но Санда оставалась спокойной, словно это к ней не относилось, — настоящее каменное изваяние в кухонном переднике. Она подробно объяснила, что именно и сколько нужно купить на базаре, где найти самые лучшие помидоры, как выбрать картофель и прочую чепуху и наконец сунула мне в руку бумажку в двадцать пять лей.
— Смотри, чтобы тебя не обманули со сдачей! — вразумляла она меня…
На базар я пришёл таким сердитым, что поругался сразу с четырьмя продавцами, пока не отобрал самые хорошие помидоры для салата. Наконец я купил всё, что требовалось, и, нагруженный покупками как осёл, поплёлся домой. Нет, я совсем не походил на графа Монте-Кристо.
На углу одной из улиц я чуть не столкнулся
— Ну, ишак, тащи веселей!.. — захохотал он, увидев мою переполненную корзинку.
— Давай полегче! — огрызнулся я.
— А хорошо запрягла тебя Санда, — продолжал как ни в чём не бывало Тимофте. — Ты, может быть, и меня возьмёшь себе на спину?
Эх, и хотелось мне отвесить ему пару тумаков! Но только Тимофте здоров, как орангутанг, и может побить даже семиклассника. И всё же я не остался в долгу.
— А ты что здесь делаешь? На мух охотишься?
Мы шли с ним рядышком, переругиваясь, — всё равно других дел не было… Так мы и пререкались бы до самого дома, если бы вдруг я не заметил, что в нескольких шагах от меня в пыли валяется какая-то рыжеватая бумажка. Что это было такое, я разобрать не мог и остановился.
— Что там валяется, Тимофте?
— Твоё счастье, — с насмешкой в голосе ответил он, думая, что я его разыгрываю.
— Я серьёзно говорю…
— Ну, что тебе ещё померещилось? — презрительно переспросил он, но всё-таки посмотрел в ту сторону, куда я показывал, и пренебрежительно пожал плечами: — Опавший лист, наверно, или обёртка от конфеты… Можешь взять, вдруг она ещё сохранила вкус…
Но, ещё не успев договорить это, Тимофте бросился вперёд и поднял бумажку с земли.
— Десять лей! Десять лей! Кто нашёл, тот и хозяин! — весело отплясывал Тимофте, размахивая деньгами и крича во всё горло. — Десять лей, десять лей! — долдонил он, ну совсем как маленькие ребята из детского садика, когда они отбарабанивают свои считалки.
— Стой! — заорал я в бешенстве: неожиданный клад уплывал у меня из-под носа. — Отдай сюда деньги!
Но Тимофте всё отплясывал, теперь уже просто мне назло.
— Кто нашёл, тот хозяин! Кто нашёл, тот хозяин!
— Как же так? Кто первый увидел деньги? Разве не я тебе сказал — посмотри, что там такое?
— Разини должны сидеть дома, — заявил Тимофте и ехидно подмигнул.
— Слушай, Тимофте, эти деньги мои.
— А разве это на них написано? Покажи где? — прикидывался он дурачком, поворачивая бумажку то одной, то другой стороной. — Ну, смотри сам, — не написано ничего!
Я понял, что словами от Тимофте толку не добьёшься. Но как же так: я нашёл деньги, а он их кладёт к себе в карман? Тоже нашёлся умник! Нет, Тимофте, так дело не пойдёт!
Я опустил на землю корзинку и бросился на горниста. Как видно, он не ждал такого внезапного нападения и еле успел сжать уголок десятки двумя пальцами. Мне всё-таки удалось выдернуть её у него, хотя, к моему огорчению, уголок остался в руке Тимофте. Раздумывать было некогда. Я знал, что бороться с ним мне не под силу, и просто пустился наутёк. Тимофте — за мной. Я слышал, как он гремел своими ботинками и яростно сопел. Но нет, ему не поймать меня! Кулаки у него здоровые, это правда, но в беге он со мной тягаться не может. Клад в моих руках.