Кто такой Ницэ Пеницэ?
Шрифт:
Дзинь!..
Я снова бросился к двери.
— Какой вежливый ребёнок, — услышал я голос мамы Тимофте.
Но только напрасно был я таким вежливым. Это звонил почтальон. Он принёс письмо, и я, передав конверт госпоже Мальвинин, уселся на место.
— Джелу, а вдруг твой двоюродный брат не придёт? — шепнул я ему на ухо так, чтобы ни Тимофте, ни госпожа Мальвиния не слышали.
— Придёт обязательно! — ответил Джелу уверенным тоном.
Горнист хмуро смотрел на часы: было уже десять минут седьмого. И в этот самый миг раздался короткий звонок. Я бросился было к
— Бедный мальчик, ты совсем не занимаешься из-за этих звонков.
— Да нет, ничего, разрешите…
— Не нужно, я открою сама.
Мы так и замерли. Послышался какой-то шелест, а потом удивлённый возглас госпожи Мальвинин:
— Что это такое?
Она вошла в комнату, держа в своих крепких руках сверток, положила его на стол, за которым мы «занимались», и развернула.
— Что за чудеса! — воскликнула она, увидев брюки, и сразу же обратилась к Тимофте: — Это же брюки твоего отца… Как они попали в этот свёрток? Что ты скажешь на это?
Тимофте так и остался сидеть с разинутым ртом. В самом деле, что он мог сказать?
— Ультиматум… — пробормотал он, но тут же запнулся, так как я наступил ему на ногу.
— Что ты говоришь? — переспросила его госпожа Мальвиния.
— Ничего… я… совсем ничего… — невнятно пролепетал Тимофте.
— Это любопытно. Весьма любопытно! — продолжала мать Тимофте и принялась выворачивать карманы брюк. — А это что ещё за чудо? — воскликнула она, выложив на стол несколько пёрышек, карамельку, небольшой моток ниток и кусочек мела. — Это твоё? — грозно спросила она Тимофте.
— Моё?.. Нет, нет…
— А это?
Она вытащила из кармана большую белую резинку, на которой крупными буквами было написано: «Тимофте, пятый класс».
— Ну, а это что такое?
— Не знаю, мамочка, я совсем не понимаю, как сюда попала резинка.
— Не знаешь? Ты не знаешь, как попала твоя резинка в новые брюки отца?
Мы с Джелу тоже никак не могли опомниться от изумления. Наш прекрасный «трофей», оказывается, даже и не принадлежит Тимофте! Вот это врун!
— Так, значит, ты не хочешь мне рассказать, что случилось с брюками?
— Я не знаю, ей-богу ничего не знаю, мамочка!
— Так!.. Не знаешь? Хорошо… — госпожа Мальвиния решительно повернулась к нам. — Очень мило с вашей стороны, что вы пришли делать уроки вместе. Но теперь, дети, идите домой… Мне надо поговорить с сыном.
— О чём нам надо поговорить, мамочка? — завыл из своего угла Тимофте. — Я же ничего не знаю!
— Сейчас узнаешь!
И мощная рука госпожи Мальвинин широко распахнула перед нами двери. Мы не мешкая вышли.
Бывают у человека такие минуты, когда завидовать ему не приходится.
— Если бы не эти проклятые брюки, всё бы
— Слушай, Тимофте, но зачем тебе понадобилось вырядиться в отцовские брюки? Почему ты не сказал нам, что они не твои? — поинтересовался Джелу.
— Да всё из-за этого же Оакэ!
— Это ты брось! При чём здесь Оакэ?
— Да что вы знаете! Они не принимали меня на Таркэу в коротких штанишках. Оакэ говорил, что последователи ходят в длинных брюках. — И тут Тимофте весело улыбнулся. — Да, я совсем забыл вам рассказать главное! Ну и отомстил же я Оакэ! Наверно, он теперь уже лопнул от злости. Вчера после разговора с мамой я сразу же удрал на Таркэу и там… — Тимофте звонко рассмеялся.
— Ну, что там? — спросили мы в один голос.
— И там я прокрался во двор его мастерской. Оакэ не было, но жёлтый велосипед стоял во дворе. Знаете какой?.. Я подошёл к велосипеду и…
— Украл его?
— Нет! Лучше! У меня было с собой шило, и я проткнул им шины! Тридцать два раза!
— Вот это здорово! — рассмеялся Джелу — Тридцать два прокола! Слышишь, Пеницэ, тридцать два прокола!
— Нет, не тридцать два! — гордо поправил его горнист. Тридцать два это только в шине на переднем колесе. Но я проколол ещё и заднюю шину… Шестьдесят четыре прокола!
С тех самых пор всякий раз, вспоминая этот случай, я думаю, что бы было теперь с Тимофте, если бы мы не унесли тогда его брюки?
Наш секрет
Вот уже несколько дней, как у нас каникулы. А у меня всё равно хлопот полон рот: то катаюсь на санках, то иду на каток, то во Дворец пионеров, а то и дома хлопочу по хозяйству: это уже мама заботится, чтобы мне не было скучно…
Иногда я хожу в кино или играю с ребятами. Мы веселимся вовсю! Скучать совсем нет времени…
И всё-таки одна вещь меня всё время беспокоила. Я всё ждал известий от Тимофте. Мы договорились с ним об этом в последний день занятий, перед каникулами. Но время всё шло и шло, а ко мне никто не приходил. Наконец мне стало совсем невмоготу, и я отправился в школу один. В это время там как раз работали ребята из шестого.
— Ну, что тебе надо? — подошёл ко мне один: на плече он нёс какую-то доску.
— Меня никто не зовёт, вот я и пришёл сам.
Наш разговор услышал старший пионервожатый, товарищ Стоян.
— Пришёл сам? — сказал он. — Нет, Пеницэ, ты придёшь тогда, когда настанет ваша очередь. Разве ты забыл, что вы соревнуетесь с группой Джелу?
Наконец как-то вечером ко мне ворвался Тимофте, весь красный, запыхавшийся. Должно быть, он летел как на пожар.
— Завтра утром в восемь будешь в школе, — выпалил он. — Ну и побегал я сегодня… всех известил… Знаешь, звено Джелу уже работало два дня назад. Пока они занимают первое место в отряде.
— Подумаешь, большое дело! — хмыкнул я. Мы их перегоним!