Кто-то дает сдачи
Шрифт:
Улофссон сознавал, что должен взять руководство на себя. Он же теперь старший по званию. Нежданно-негаданно.
– Кто-нибудь известил начальника полиции?
– спросил он. Как выяснилось, никто этого не сделал.- Ладно. Я сам позвоню, от Бенгта.
Густафссон приступил к работе.
– Вы можете идти по домам,- обратился Улофссон к соседям.- Буду очень вам признателен, если вы это сделаете, тогда мы сможем побыстрее закончить.
Переговариваясь и ворча что-то себе под нос, люди начали
– Если вспомните хоть самую маленькую деталь, немедленно сообщите нам,- сказал им вслед Улофссон.- Что бы то ни было… любая мелочь может оказаться
очень важной для нас.
После этого они с Хольмбергом направились к дому Туренов.
Когда уехала «скорая», Сарделька притулилась у ног Хольмберга. Он нагнулся, взял собаку на руки и понес, поглаживая по голове и тихонько приговаривая:
– Ну-ну…
Сарделька смотрела на него так, словно Хольмберг единственный в целом свете понимал ее или, по крайней мере, заботился о ней.
5
Да, положеньице…
Соня лежала на диване. Буэль, сидя рядом на корточках, пыталась ее успокоить.
А Соня плакала, теперь уже почти без слез.
– Ну, не надо,- говорила Буэль, поглаживая ее по волосам,- не плачь…
– Как она?
– вполголоса спросил Севед. Буэль обернулась.
– Не знаю… Наверно, следовало бы дать ей успокоительное …
– Вызвать врача?
– Пожалуй, так будет лучше всего.
Сначала позвонили врачу, потом начальнику полиции.
– Сейчас с ней нельзя говорить,- сказал Хольмберг.
– Ясное дело, нельзя.
– А кто сообщит сыну?
– Господи, еще и это!-с досадой воскликнул Улофссон.
– Да…
– По-моему, это дело начальника полиции.
– Слушай, у них вроде были жильцы?
– Кажется, да.
Этот тихий разговор происходил в холле.
– Может, потолкуем с ними?
– А на улице их разве не было?
– Не знаю. Понятия не имею, как они выглядят.
– Схожу посмотрю,- сказал Улофссон. Квартирантов дома не оказалось.
Хольмберг больше не чувствовал усталости. Голова была совершенно ясная, сонливость как рукой сняло. Ненавижу, ненавижу!
– билось в мозгу. И где-то глубоко в подсознании: мы отомстим.
– Я сверну шею тому ублюдку, который это сделал, - сквозь зубы процедил он.
Улофссон посмотрел ему в глаза.
– Тебе не кажется, что я испытываю те же чувства? Но, черт возьми, незачем выставлять их напоказ. Пусть лучше никто ни о чем не догадывается. Будь я проклят,
если каждый полицейский, вплоть до самого нижнего чина из бюро находок, не думает о том же. Стрелять в сотрудника полиции… это вам не…
Задребезжал дверной
– Вст вы где.- На пороге стоял начальник полиции.
– Да…
– Я почти все знаю. Ты, Севед, рассказал мне по телефону, а на улице я встретил Густафссона. Ничего нового?
– Да нет… Разве что мелочи, о которых я, может быть, не упомянул по телефону.
– А именно?
– Сперва застрелили Эрика Фрома, и в связи с этим убийством всплыл некий легковой «вольво-седан сто сорок четыре». Теперь кто-то стрелял в Бенгта, и опять здесь видели «вольво-седан сто сорок четыре».
– Ах ты черт!
– присвистнул НП.- Ах ты, черт! Опять… Та же машина. Интересно.
– Не правда ли? Чертовски любопытное совпадение. Новый звонок в дверь. Врач. Его проводили к Соне.
– Она вам что-нибудь рассказала?
– спросил НП.
– Если бы… С ней сейчас не поговоришь.
– Надо бы съездить в больницу,- предложил Хольм берг.
– Вот и поезжайте, а я побуду здесь.
Садясь в машину, Севед ощупал карманы пиджака.
– Черт побери!
– Что случилось?
– Ключи. Они у Буэль.
Он вылез и пошел за ключами. А Хольмберг закурил очередную сигарету - сорок шестую за этот день. Вообще-то он их не считал, но горло давало знать, что он здорово перехватил.
К машине подошел полицейский. Это был Русен.
– Как там дела? Я имею в виду - с вдовой…
– С вдовой? Надеюсь, она еще не вдова.
Русен что-то смущенно промямлил, потом выпалил:
– Это уж слишком! Стрелять в сотрудника полиции! И в кого - в Турена!--И задумчиво добавил: - Озвереть можно.
– Что верно, то верно. Озвереешь…
– Впору самому палить направо и налево. Хольмберг взглянул на него:
– Уж мы доберемся до того гада, который это сделал. И ему не поздоровится. Будь уверен.
– Да… Я бы своими руками…
Улофссон открыл дверцу, сел за руль и включил зажигание.
– Своими руками…- повторил Русен вслед автомобилю.
Глава шестая
1
Из приемной их направили в рентгеновское отделение.
Вокруг царила полнейшая неразбериха, но они едва обратили на это внимание.
Люди с обычными приступами аппендицита и язвы, с порезами, вывихами, переломами, заворотом кишок, жертвы отравлений и внезапных недомоганий, астматики, незадачливые самоубийцы и все новые и новые пострадавшие в катастрофе на шоссе.
И Хольмбергом, и Улофссоном владело одно-единственное чувство: ненависть к человеку, стрелявшему в Бенгта Турена. А раненый Турен проходил сейчас рентгеновское обследование.