Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7
Шрифт:
— Спасибо большое.
— … потому что в те годы корейцы ехали к вам в Японию, чтоб взять с вас пример. И научиться лучшему. Получается, вы были сильнее. Тот же Ояма Масутацу, мною не сильно любимый, но глубоко как личность и сэнсэй уважаемый.
Мая порывисто набрал воздух, чтобы на автомате прокомментировать — но только лязгнул зубами. Лишь искренне поблагодарил ещё раз.
Чэнь помахал рукой и отключился, выбросив перед этим на пальцах — увидимся через два дня. А оябун Эдогава-кай подавил в себе мальчишеское желание перезвонить снова и напомнить генералу
Да, этнический кореец, прибывший в Токио для учёбы в Институте Колоний со своего полуострова, который в те годы был оккупирован и находился под японским протекторатом. Однако…
Мая оборвал собственную не туда убежавшую мысль. Китайцу Чэню нет надобности разбираться в нюансах Японии, он и так сказал немало.
Если перевести на простой язык (и быть знакомым с тонкостями региона), слова друга можно понимать так: в стране «младших товарищей» друга подобный результат полицейских, во-первых, немедленно стал бы достоянием Первого руководителя той страны. Такая система.
Второе. ТАМ такие итоги конкретной операции посчитали бы, недолго думая, предательством родины. Не вдаваясь в детали, не углубляясь в мотивы, не впадая в ненужные умствования — и раздали бы виновным по заслугам без лишнего гуманизма. В том числе — семьям виновных, опять же, специфика государства.
Должен — значит, можешь. Когда-то и в Японии было не хуже, если иметь в виду профессионализм и ведомственную компетенцию. Это Хао Вэйцзюнь, которого Миёси Мая всю жизнь звал Чэнем, сказал это прямо, предоставляя товарищу делать выводы самостоятельно.
Или ещё короче: самый простой способ решить эфемерные задачи будущих выборов — обозначить вслух вершины, которые пока утеряны, но во времена деда являлись более чем реальностью.
Хороший способ потеснить Принцессу Акисино.
Он уже поднялся из-за рабочего стола, когда на телефон пришло сообщение. Мазнув пальцем по экрану, оябун прослушал аудиозаметку от Чэня, отправленную напоследок:
— Сразу не сказал, держи вдогонку. Ваш фигурант мог подорвать себя одного не потому, что так забеспокоился о твоих людях. В условиях его задачи либо контракта могло стоять условие — никаких сопутствующих жертв. Думается мне, в твоей стране в некоторых случаях рычаги тоже существуют — чтоб нерадивый исполнитель, нарушивший контракт, и у вас был строго наказан. Семья у того типа была? Хорошего дня.
— Да? — Хонока изрядно удивилась звонку.
Она даже не была уверена, что хочет в принципе отвечать — с поправкой на время суток — пока Ута буквально не воткнула телефон ей в руки:
— На! Или я поговорю за тебя!
Они сидели в низких креслах массажного салона Атлетики; проигнорировать вызов от хозяйки, пожалуй, было бы и правда перебором.
— Привет. Допустим формальности, я на минутку и по делу. — На экране соткалось изображение якудзы Моэко.
— Это же номер Хьюги Хину? — вырвалось у финансистки непроизвольно.
— Да. Она отказалась давать твой контакт без твоего разрешения,
За спиной девицы виднелись индифферентный ко всему Решетников и второй мужик, видимо, отец звонящей.
Да, точно, были же фотографии в новостях.
— Слушаю внимательно. — Хаяси сменила тон на деловой, поскольку ей стало неожиданно до слёз и по-детски обидно.
Ну как так? Почему с хафу постоянно трясут сиськами две эти тёлки?
Ещё через мгновение она взяла себя в руки: не хватало ещё из-за какого-то полукровки нервы себе портить. На всё воля богов, всё будет хорошо.
Всё проходит, это тоже пройдет.
Да, Ута права — втрескалась. Пожалуй, не стоит пытаться убежать от самой себя и следует признаться себе честно.
Но как втрескалась, так и пройдёт! Слава богу, не семнадцатилетняя малолетка, у которой в голове вместо мозгов — одни порывы и гормоны!
— Дай вертолёт? — без перехода попросила фигуристая борёкудан. — Пожалуйста? Я бы предложила оплатить по любой ставке, но не знаю, насколько деньги тебя заинтересуют.
— Моэко-тян, деньги Хаяси-сан точно не возьмёт, — из-за спины якудзы прорезался метис. — Но если ты ей расскажешь в двух словах подоплёку, она тебя точно поддержит: как у всех финансистов, у неё обострённое чувство справедливости.
— Судью, который должен был вести дело Такидзиро, удобрили трубой по затылку, он в реанимации, — буркнула Миёси-младшая.
— Помню.
— Люди отца вместе с полицией занимались этим делом, вышли на предполагаемых виновников.
— Ух ты! А зачем вам вертолёт?! — Ута выхватила чужой телефон и развернула к себе экраном, ничуть не смущаясь от того, что её полуголое декольте под халатом клуба призывно распахнулось в экран.
Ладно бы, только полукровке и подруге Хьюги было видно, та вообще женщина. Но ведь и глава Эдогава-кай на заднем плане здорово оживился.
Хонока требовательно протянула руку, сцепила зубы и дождалась, пока айтишница вернёт гаджет:
— Миёси-сан, я — не моя подруга, о приличиях помню. Попутно прошу её простить за несдержанность — извиняюсь от её имени. — Она не удержалась, — как всегда, впрочем. — Потом продолжила. — Но не могу не повторить её вопроса, а для чего в этой связи вам вертолёт?
— Человек, который скорее всего был убийцей, взорвал себя гранатой в руках полутора десятков полицейских. В центре города. Вроде бы, свидетелей нет, но в новостях по-любому будет с утра завтра — потому что суточная сводка токийского департамента полиции.
— Это происшествия отразят? — сама не зная, зачем, Хаяси-младшая с важным видом повела беседу, как политик перед тем, чтоб сделать уступку не своей партии.
— Да. Полиция замалчивать не будет, это точно, — якудза общалась буднично и ничего особенного в словах собеседницы, похоже, не увидела. — Вертолёт нужен для того, чтобы мы слетали поговорить с Министром Внутренних Дел: если идти в его кабинет с их парковки, от машин, через первый этаж, личности на входе зафиксируют. А нам хотелось бы избежать утечки по ряду причин.