Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7
Шрифт:
— Как вариант, — согласился Решетников. — Я не могу утверждать, конечно, что в МО знаю всех. Чтоб сказать мягко.
— Но?
— Но список людей, с готовностью подрывающих себя гранатой в центре родной Столицы любой ценой — всё же очень конечная величина. Как и перечень подразделений, в которых таких людей готовят — их, с учётом нашего событийного контекста, можно пересчитать по пальцам. Установить этого погибшего — вопрос нескольких часов, как по мне. Если работать добросовестно. Даром что он лицо и пальцы для идентификации сделал непригодными.
—
— В Министерстве Обороны его завтра объявят умершим по естественным причинам, — Такидзиро глянул на настенные часы. — Уже сегодня.
— Список подразделений набросаете? — хмуро попросил оябун.
— Уже, — Решетников параллельно выбивал сложные дроби по экрану своего смартфона. — Отправляю тебе, кого знаю, — он на мгновение повернулся к Моэко.
— Отец, список у тебя, — она тут же переслала дальше.
— Если руководители означенных подразделений откажутся сотрудничать с полицейским следствием, значит, мы тоже будем знать что делать, — ровно констатировал Миёси-старший. — Благодарю вас за помощь, Решетников-сан!
Моэко, чуть поколебавшись, всё же сказала:
— У тебя была особенная физиономия в самом начале, когда говорил, что распоряжение министра саботировали его собственное подчинённые. Что-то ещё хотел добавить?
— Понятия не имею, как выглядит работа группы захвата у нашей полиции — я не в курсе ни программ подготовки, ни штатного расписания. Однако я отлично знаю нормативы их коллег из Китайской Народной Республики и Корейской, которая Народно-Демократическая. Неужели наши хуже?
— Китайцы ладно, понятно. А северные корейцы, там что?
— Забейте в поиск: Герой Корейского Народа, имя — Яков Тихонович Новиченко. Рассказывать дольше. Приём известен, учтён в хрестоматиях, давным-давно канонизирован и взят на вооружение ещё в прошлом веке, причём в более широком масштабе, чем в Поднебесной. По ряду внутренних субъективных причин.
— Записал. Гляну.
— Ответственный за задержание там точно бы ушами не хлопал, — продолжил Такидзиро. — В Пекине и Пхеньяне у нашего деятеля подорвать себя не вышло бы по чисто техническим причинам — возникни такая заруба у них. Доказывать не буду, но я знаю, о чём говорю. Поверьте на слово либо спросите знакомых ханьских специалистов, если они у вас есть.
— Благодарю.
В этом месте Моэко поняла, что одному своему очень интересному китайскому товарищу родитель позвонит буквально в течение следующей четверти часа, плевать на время суток. Только скорее всего поднимется на второй этаж — чтоб разговаривать без свидетелей.
— Уровень отдельного взятого нашего специалиста китайскому коллеге не уступает, я уверен, — вздохнул Решетников. — Не должен уступать по определению. Если у ответственного за захват (назовём его условно командиром операции) на нужной позиции в ответственный момент отсутствовал профильный компетентный снайпер с соответствующим боеприпасом — значит, что?
— Что?
— Значит, это не некомпетентность, а что-то другое.
— Заинтересованность в чём?
— В отсутствии результата.
— Кому звонишь? — поинтересовалась Моэко в следующее мгновение у отца, который затеял подыматься, попутно подхватывая со стола телефон и оставляя внизу планшет.
— Да так, вы его всё равно не знаете. Прошу извинить, я к себе наверх.
Глава 17
ИНТЕРЛЮДИЯ
Поднимаясь на второй этаж, Мая ещё на лестнице выбрал нужный контакт и нажал вызов. Абонент ответил после шестого гудка.
— Чэнь…
— Забудь, — перебил товарищ на ломаном нихонго с такой фонетикой, что захотелось одновременно и смеяться, и скрутить уши в трубочку.
— Китайцу говорить по-японски всё равно что воды в рот набрать, — не удержался оябун.
Через несколько секунд молчания под красноречивым взглядом собеседника он сообразил: переводчика в диалог третьим никто подключать не собирается — вопреки устоявшейся за годы традиции.
— Хао Вэйцзюнь, теперь только это имя. — Старый знакомый имел на столе, судя по картинке, едва не полдесятка активных гаджетов и в одном из них сейчас старательно пригрузил работой китайско-японский переводчик.
— Если б ты пытался говорить на жонг-гуо хотя бы вполовину, как я на твоём языке, — намекнул высокопоставленный чин Поднебесной. — Нам бы обоим было намного легче общаться.
— Извини, был не прав. Звоню по делу, — старший Миёси с трудом переключился на серьёзную волну, старательно перебарывая рефлексы общения, выработанные с конкретным собеседником за годы.
Если Чэнь не подключает в канал сотрудника-билингва, значит, риски утечки через переводчика сегодня намного выше, чем раньше. Либо, как вариант, этот человек сейчас занят чем-то другим — в свете предстоящего выхода большого начальника на пенсию.
Могут быть и третий вариант, и четвёртый, глава Эдогава-кай ещё раз взглянул в глаза товарища — и удержался от любых вопросов. С его родом занятий учить спиной чувствовать невысказанное тоже не нужно.
Китаец, наблюдавший за лицом японца, счёл необходимым заметить:
— Я с тобой даже с нашими разными языками иногда общаюсь лучше, чем тут — с самыми близкими людьми.
Или между строк: ты всё правильно понял и спасибо, что не стал сейчас ни о чём спрашивать.
— Рискну предположить, немолодая перечница, что твои близкие тебе очень часто не по возрасту, — спокойно заключил якудза. — Знаешь, у меня та же проблема. Вроде бы мы ещё и не стары, однако лично меня способны понять хорошо либо ровесники (а их с каждым годом, к сожалению, всё меньше и меньше). Либо — люди постарше — но мне больше полтинника, а заводить активно новые знакомства, когда тебе за пятьдесят? Ну, не знаю. Молодые смотрят как на идиота, особенно девицы, а люди постарше полагают, мне от них что-то нужно.