Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7
Шрифт:
— Да.
— Что ты хотел от меня услышать по этой вашей гранате, если бы я понимал в силовых захватах? — на лице товарища скептицизм уступил место снисхождению.
— Да если б я сам так знал, — якудза без перехода задумался. — Сейчас сформулирую уточнение, подожди.
— Некогда. Не надо формулировать никаких уточнений, зайдём с другой стороны. Для чего тебе эта информация? Для чего тебе понимание ситуации на профессиональном уровне? С кем ты хочешь спорить практическими аргументами спецподразделения, которые планируешь услышать от меня? С
— Министр Внутренних Дел. Мой консультант говорит, его предали его же люди. На фоне наших будущих выборов лично я на своём месте не могу позволить такое небрежение Законом, — Мая снова употребил сложный термин. — У нас тут своё бурление в верхах, — он нарисовал в воздухе пальцем иероглиф Хризантемового Трона.
Чэнь молча кивнул, подтверждая, что понял.
— Уже сейчас можно утверждать, что мы по разные стороны политических баррикад. Всего нашего предвыборного передавать не буду, скажу лишь, что один мой очень коротко стриженный товарищ по совместительству — глава собственной, альтернативной политической силы. И он лично будет баллотироваться, с собой тянет меня.
— Запасаешься возможными политическими аргументами? Рассчитываете выиграть выборы?
— Нет. Да. На первый вопрос: это не политический аргумент, а гражданский долг рядового избирателя. Полиция не вывозит — уже очвидно, систему надо апгрейдить. Кроме нас защитить порядок на улицах некому.
— Хорошая предвыборная программа, — ухмыльнулся китаец, намекая, что не спорит с фанатиком, но с позиций прагматизма ситуацию оценивает более выпукло.
Всё-таки когда можешь говорить с другом без слов, это великий плюс, подумал про себя борёкудан. А вслух продолжил:
— А выборы — да, есть мнение, что коалиция наших двух сил как минимум не проиграет. Но ты поверишь мне, если я скажу, что возможная будущая власть для меня — бремя, не приз? Бремя, на которое я согласился исключительно под нажимом принципиального человека? С которым никогда не был друзьями раньше?
— Да неважно, во что я верю, во что нет: я уже пенсионер без пяти минут. Вот прилечу — продолжим дискуссию… Тогда уточни вопрос, — лицо на экране затвердело, — и получи от меня последний на сейчас ответ. Не задавая вопросов дальше ЛИБО, — он со значением поднял вверх указательный палец, — перенеси их на два дня. Так будет лучше.
Намёки снова были более чем прозрачными.
Борёкудан сделал над собой усилие и наконец сформулировал:
— Ситуация с гранатой — непреодолимый форс-мажор для тренированных полицейских? Имею в виду спецотряд. Или действительно есть стандартные варианты, как это обезвредить? Спрашиваю вот зачем: в конкретной ситуации на высоте оказались мы, те, кого МВД зовёт гангстерами. Нас ждёт кое-какая предвыборная борьба, потому…
— Повторяешься. — Чэнь вскинул ладонь, прерывая пассаж о неинтересных ему политических нюансах чужой страны. — У тебя неплохой консультант, — он двинул подбородком вниз и обратно, знающему лично сказало многое. — Я бы начал отвечать своими
— Какую?
— КНДР. Если бы, — он сделал акцент, — у наших младших товарищей случилось такое же — эту пару ваших бандитов, которые дёрнулись накрывать собой гранату вместе с тем человеком, наградили бы по верхней планке. Раз. Что бы за спиной у них ни числилось до этого.
— Они не гранату накрывать хотели, а ему не дать уйти. Другая мотивация, хотя те же действия. Понимаешь мой японский?
— Не давая уйти, под разрыв попали бы? Тоже погибли бы? — уточнил китаец.
— Как казалось в моменте, да. Тип в последнюю секунду решил не тащить за собой других — взорвался сам.
— Ну видишь. В Северной Корее их бы наградили, я уже сказал. Есть за что — согласно тамошним взглядам.
— Занятно. Кто бы мог подумать.
— Политическая конъюнктура, твоими словами. Событие в духе ценностей их Первого руководителя — тамошние мои коллеги на местах очень чётко держат носы по ветру. Без подробностей.
— А полицейский спецотряд? Старший группы, не знаю как назвать, захвата?
— Это и есть пункт два, я не успел рассказать. Их бы безальтернативно сочли виновными в профессиональных просчётах, которых они не должны были допустить. Ещё и столица, говоришь? Вся красота случилась в вашем главном городе?
— Да. Внутри Большого Токио.
— Тогда умножь мои слова на два.
— Объясни до конца. Ну сочли б полицию виновными, потом что? Я не ориентируюсь в ваших реалиях.
— Что потом: все виновные были бы «строго наказаны», это термин их Первого руководителя. Цитирую дословно.
Чэнь ухитрился выражением лица передать, что «строго наказаны» в контексте одного одиозного лидера — не выговор, не замечание, не лишение премии по итогам месяца или квартала. Не разжалование, не отставка, не выход на досрочную пенсию.
Порицанием и моральным ущербом полиция Пхеньяна бы не отделалась.
— Лично от меня тебе, — японский язык в исполнении китайца неожиданно сгладился и зазвучал чище. — Две подсказки дилетанту. Первый: ТАМ вместе со «строго наказанными» виновниками их наказание, в чуть менее строгой форме, разделяют ближайшие члены семьи.
— Ух ты.
— Такие правила. Потому ТАМ коллеги ваших полицейских ушами бы не просто не хлопали, а наперегонки неслись к фигуранту, как он гранатами ни обвешивайся. И прыгали бы впереди твоих гангстеров, соревнуясь, кто успеет первым — тоже накрыть телом. Понял, почему?
— Да. — Мая действительно понял.
К личной досаде добавилось ощущение горечи за омивари-сан своей родины.
— Второе и главное, — ровно продолжил товарищ. — Оно прямо вытекает из первого пункта: что тебе успел рассказать отец о твоём дедушке, не знаю, но я точно знаю, что во времена Миёси Ямакадзе японские специалисты корейским не уступали ни в чём. Выводы делай сам…