Кто убьет президента?..
Шрифт:
– Я нашел! – объявил он актерам. – Расследование всего, происходящего на сцене, будут вести зрители. Повторяю: это будет «Гамлет», какого никто и никогда не видел!
Фред Аткинс это действительно повторял не однажды, но всякий раз с такой силой убедительности, что и не хочешь верить, а поверишь. Поверишь, даже если ты к театру Фреда не имеешь никакого отношения. А среди тех, кто сидел на разномастных стульях на временной дощатой сцене в Гриффитс-парке – таких, понятно, не было.
– Каждый из нас знает, что до нас с вами были уже тысячи Гамлетов, и говорили эти принцы датские на всех, ну, или почти всех языках земли, – продолжал Аткинс. – Они могли говорить одинаковые слова – но всё равно произносили их
У шестидесятилетнего Аткинса была густая седая шевелюра, время от времени он небрежным жестом откидывал волосы со лба – вызывая вздохи умиления у обязательных молодых поклонниц – из числа участниц его студии или молодых актрис «Диониса». А лицо у Аткинса было – как печеная картошка, сплошь морщины. Он не то, что никогда не думал о подтяжках кожи, он и обычных для мужчин-актеров косметических масок не признавал. «Если вы на меня смотрите и думаете, сколько мне лет, – значит я не гожусь для работы, которую делаю!» – это была его обычная поговорка. Не пустая, впрочем! Когда Аткинс загорался – а загорался он на рептициях постоянно, просто не мог иначе – морщины чудесным образом разглаживались, лицо молодело, а горящие огнем глаза могли убедить, кажется, кого угодно и в чем угодно…
– Перед тем, как начать… – Аткинс сделал долгую паузу. – Перед тем, как начать сегодня, давайте почтим память одного из наших фанатов и самых ценных сотрудников Майкла Веллингтона… Помимо того, что Майкл был хорошим парнем, это каждый из вас и так знает, он был чутким и умным шекспироведом – вы уж поверьте моему слову, такое нечасто встречается. У нас с ним были прекрасные намерения, идеи, задумки. В частности, «Гамлета» в том виде, в котором мы его с вами будем репетировать сегодня, я придумал… – Аткинс перевел дыхание и решил отредактировать себя, – мы придумали вместе с Майклом, и его указания по тексту были для меня чрезвычайно ценны… Помолчим минуту!
Скрип отодвигаемых стульев и долгая минута тишины – только доносятся детские вопли с соседней игровой площадки, мерно, словно океан, гудит проходящий в предгорьях фривей, да сигнал тепловоза «Амтрака» слышен с дальнего переезда.
– Я не стану сегодня обсуждать отсутствие здесь Виктора, без которого в последнее время мы не работали, хотя его роль в нашем коллективе не так уж и велика. Хочу сказать во всеуслышание, что мне его не хватает, и я не верю в нелепые обвинения, которые на него возводят.
– Будьте точны, Фред! – это Бреслин проговорил с места. – Обвинения ему еще не предъявлены. Следствие идет и не наше дело заниматься домыслами. Тем более, что вы не хуже меня знаете, да и все мы знаем, что у Виктора были личные мотивы ненавидеть Майкла. Я имею в виду девушку, которую Веллингтон у него увел.
– Только не надо меня поучать! – Фред Аткинс шумно выдохнул и поднял руку, останавливая Бреслина, который пытался продолжить. – Я сказал вам всем то, что считал нужным сказать, а сейчас мы переходим к репетиции. Прежде всего: у нас в этом спектакле будут две игровые площадки – эта сцена и еще круглая площадка посередине зрительного зала.
Актинс спрыгнул со сцены и прошел ярдов двадцать.
– Представьте, здесь будет центр этой второй площадки. И представьте, как здорово тут будут выглядеть сцены на кладбище. А ведь сцены на кладбище и разговор с могильщиками – это, я бы сказал, основа основ «Гамлета».
Огорожена эта площадка перед началом спектакля будет обычной желтой полицейской лентой – так огораживают места преступлений. И эта лента создаст у зрителей соответствующий настрой.
– Настрой на что? – это уже Кэролайн Клайд спросила. Та самая Кэрол, которая была с Майклом Веллингтоном в вечер его убийства. В жизни Кэрол работала психологом, имела частную практику. В будущем спектакле ей предназначалась
– И вообще – Кэрол на эту роль не годится. Она слишком сильна для Офелии!.. – в открытую говорил в театре Бреслин.
– Ты не знаешь, какую Фред Аткинс задумал Офелию! – возражал будущий Гамлет – Рамирес, неравнодушный к Кэролайн.
– Я спрашиваю: на что мы хотим настроить зрителей? – повторила Кэрол.
– Хороший вопрос! – Аткинс, довольный, обвел взглядом собравшихся. – Вот если бы вам предложили одним словом определить, кто в сущности есть Гамлет, что бы вы, Кэрол, сказали? Правдоискатель?
– Правдолюбец? – выговорила молодая женщина нерешительно. – Нет, looser [1] !
– Допустим. Еще?
– Мститель! – это высказался Рамирес, будущий Гамлет. И даже руку сжал, будто в ней уже сверкал разящий клинок.
– Теплее… Ещё?
– Шизофренник, определенно, – это подал голос вечный скептик Бреслин.
– И ты тоже недалек от истины. Но вот что, друзья, попытайтесь отстраниться от происходящего. Забудьте текст, который вы читали, забудьте Гамлетов, которых вы видели на сцене и на экране. И тогда вы поймете, что я готов вам предложить достаточно необычную, но совершенно правдоподобную версию. У нас с вами Гамлет… Следователь! – Аткин обвел актеров торжествующим взглядом. – У нас с вами он будет вести расследование!
1
англ. проигравший, презрительная кличка. – прим. ред.
Фред сделал небольшую паузу – ровно столько времени, сколько надо было, чтобы дать аудитории не то, чтобы привыкнуть, но просто осознать сказанное.
– Смотрите: только что о Гамлете высказались трое из вас, и каждый был по-своему прав. Гамлет – мститель, но он хочет быть справедливым мстителем, а потому расследует историю гибели отца. Гамлет – правдолюбец, и это означает, что он всё время ищет подлинных фактов, без этого он не может ощущать себя правым. Потому он и ведет расследование. Гамлет – лузер? До некоторой степени. И это толкает его к действию. Наконец, Гамлет – шизофренник. Ну, я не силен в психиатрии, но я знаю, что ни один незаурядный человек нормальным быть просто не может. Неординарность – уже ненормальность. И это сказывается в том, как Гамлет ведет расследование. Итак, с какой стороны ни зайди – но принц датский всю пьесу ведет следствие.
– Что, один? – скривился Бреслин.
– Я тебя люблю за то, что ты всегда и везде влезаешь, не дослушав! – немедленно откликнулся Аткинс. – Без таких людей театр не может существовать. Молодец! Нет, Гамлет ведет следствие не один. И в этом – изюминка будущего спектакля. Как я уже в прошлый раз вам говорил, следствие будут вести… – Аткинс оглянулся вокруг, убедился, что полностью владеет вниманием, и продолжал, понизив голос. – Следствие будут вести зрители. С нашей помощью, конечно.
И вы с участием зрителей будете последовательно выяснять – кто убил короля, кто участвовал в заговоре, знала ли о готовящемся преступлении королева, действительно ли Офелия покончила с собой или ее тоже убили? Трагедия полна вопросами. Так что давайте сейчас очень предварительно попытаемся представить себе сцену с могильщиками. Спустились на вторую площадку!