Кто убьет президента?..
Шрифт:
– Какие новости на фронте масс-медиа? – Грэг знал о невинной слабости Кордамонова и с удовольствием ему подыгрывал. – Волны насилия захлестывают редакцию?
– И не говори! – Кордамонов посмотрел на Грэга тревожно. – Как считаешь, неужели это наш Витюшка младшего Веллингтона… того? Теряюсь в догадках. Ты представляешь себе, какая тут начнется свистопляска, если окажется, что это на самом деле – он?
У Кордамонова была богатая биография. Он и автомобилями торговал, и заведовал медицинским офисом, и владел физиотерапевтической компанией… Но всегда
– Опять начнется вой, – продолжал Кордамонов, – Опять «русская мафия», опять «уголовники на свободе»… Помнишь, как дали в этом пошлом журнальчике «LA TODAY» мою черно-белую фотографию с перекошенной мордой на полстраницы? И, главное, фактов у них – никаких. А просто если русский – то уже мафиози.
– А ты-то сам как думаешь? – спросил Грэг невинно. Знал, что Кордамонов, если и впрямь что-то думает, никогда вслух ничего не скажет.
– Это ты должен меня информировать! – вдруг успокоился Кордамонов. – Я тебе письмо дал с поручением вести специальное журналистское расследование? Дал. А больше никому никогда ничего подобного не давал. («А тебе и некому такие письма давать! – подумал Красовски ехидно. – Журналистов-то у тебя нет!»). Но вслух сказал только:
– Вот пообщаюсь в полиции, тогда, может, появится, о чем говорить. Но обещаю…
Договорить ему не удалось. Дверь с шумом распахнулась и на пороге возник плотный круглолиций чернокожий человек в отличном костюме и галстуке от Montegrappo, завязанном со специальной небрежностью.
Он аккуратно прикрыл дверь и широко раскрыв объятия двинулся к Кордамонову.
– Сэм! Нет слов, чтобы выразить радость, которую я испытываю всегда, как только тебя увижу. Позволь заключить тебя в свои объятия – но по-настоящему, по нашему, в знак крепкой мужской дружбы, а не так, как это делают эти мягкотелые и мягкозадые либералы!
Закончив с объятиями, пришедший уже почти по деловому обернулся к Грэгу.
– Ваше лицо мне знакомо. Я не ошибаюсь?
– Это наш специальный корреспондент, – поспешил представить Красовского Кордамонов. – Тебе наверняка известны его материалы. А сейчас он ведет специальное расследование убийства Майкла Веллингтона.
– Грэг! – продолжил Кордамонов, – познакомься. Это – легендарный Блез Грюнвальд, признанный боец за права меньшинств.
– Очень приятно, – поднялся с места Грэг. – За какие именно меньшинства борется наш гость?
– За любые! – охотно ответствовал Грюнвальд, плюхаясь в кресло. Оно заскрипело, но выдержало. – Вот, в частности, в вашем случае, берусь предсказать, что убийство Веллингтона «повесят» на представителя меньшинства. На вашего соотечественника. Ну, или кого-нибудь из мексаканской банды – но это навряд ли… Им в этом громком деле нужен «свежачок». Мексы уже всем приелись, это неинтересно. А русский – в самый раз.
– С чего вы это взяли? – поинтересовался Грэг очень нейтрально.
– А потому, что все наши системы построены на неравноправии меньшинств. Неравноправии черных, русских, латинос, корейцев, женщин… И я их всех защищаю, и спросите у вашего друга
– Так что же, у Виктора нет шансов?
Блез Грюнвальд чмокнул толстыми губами.
– Не то, чтобы совсем нет, но маловато… Кстати, – повернулся он к Семену, – его возлюбленная вышла на работу?
И поглядев, как Кордамонов отрицательно покачивает головой, Грюнвальд продолжил:
– А вот ее я не взялся бы защищать! Ведь это она дала повод ко всему. Виктора я знаю слабо – но он производил впечатление скромного хорошего парня. А она ушла от него к сыну мультимиллионера и телезвезды. Банальный сюжет. И досадный для меня. Я очень ценю женскую верность. Поэтому у меня с моей Сарой пятеро детей. И будут ещё!
Грюнвальд сделал паузу.
– Нет, больше, наверное, уже не будет, – поправил он себя. – Но с Сарой мы всегда были верны друг другу. И будем. И потому я не люблю эту вашу даму, которая, наверное, стала причиной убийства, а теперь, видите ли, так переживает, что не ходит на работу.
Грюнвальд грузно повернулся в кресле и обратился к Кордамонову.
– Не хочу показаться бестактным, но у тебя найдется сейчас несколько минут, чтобы обсудить наши текущие дела? Я тут для тебя кое-что раздобыл…
Красовски, не мешкая, откланялся.
В коридоре он столкнулся с Машей. Не ожидал этого Грэг и, честно говоря, не хотел. Он понимал, что переживает в эти дни Маша… От нее он знал предысторию ее брата Виктора. Странный парень. В нем всегда истовая любовь к театру сочеталась с тем, что где бы он ни жил – ухитрялся попадать в дурные компании. Маша ни на минуту не допускала, что ее Витя мог убить человека. Ходила к Кордамонову, советовалась с адвокатом, пыталась помочь. Но чем мог помочь ей издатель захудалой эмигрантской газетки? А хорошие адвокаты недавним эмигрантам не по карману.
Грэг понимал ситуацию, но утешить Машу ему, к сожалению, было нечем.
Вышли из вестибюля (это было здание для некурящих), отошли от входа на положенные двенадцать ярдов. Маша достала сигареты, Грэг тоже взял одну, хотя давно не курил. Подымили молча, да так и разошлись, сказав друг другу какие-то незначащие слова.
Ситуация была паршивая, что тут говорить.
…С найденной в кустах упаковкой от лекарства ничего путного не получилось. Человека, которому это успокоительное средство предназначалось, нашли быстро. Но он ничего не знал и алиби у него на тот вечер было железное.
Многочасовые допросы Виктора дали немногое. Он признал, что действительно был в тот вечер на Малхолланде. С ним были Карлос, его приятель и еще Луис Росас. Все они из группировки «Ночные волки». Еще с ними была какая-то незнакомая девушка. Вроде бы журналистка. Он, Виктор, никого не убивал, и кто убил Майкла Веллингтона – понятия не имеет.
Попытки найти людей, им названных, к успеху не привели. В отличие от Виктора, который был арестован дома, этих двоих нигде не было – скорее всего, они скрылись из города. На самолеты они билеты не брали, на автобусы – тоже… Ориентировки с их фотографиями были разосланы по всей Калифорнии, но пока впустую.