Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
У Юли потемнело в глазах. Ее руки гладили бархатную кожу Софьи, а буквально в нескольких сантиметрах на тонкой шее пульсировала тонкая синяя жилка. Боже, как захотелось несчастной заговорщице вцепиться - зубами, ногтями - в эту пульсирующую жилку, в эту смуглую тонкую шею... "Стерва, стерва, стерва, стерва... Как ты могла, как ты смела... сучка... мою икону, мою, мою... Почему, почему я не могу задушить тебя? Стерва... Не все определяется деньгами, а чем же еще? У тебя они есть - и ты все имеешь".
–
– спросила Юля.
– Если будет какое неудобство, скажите.
– И я тебя целую. Пока. Привет Гюнтеру... Все отлично, Юленька. У тебя волшебные руки.
– Спасибо. Просто я этим делом с семнадцати лет занимаюсь.
– А сколько тебе сейчас, если не секрет?
– Какое секрет? Через два месяца будет двадцать четыре.
– Надо же, мы, оказывается, ровесники. У тебя какого числа день рождения?
– Двадцать седьмого июля.
– А у меня второго августа.
– Получается, мы обе Львы.
– Точнее, львицы. У тебя сильная воля, Юля.
– Вы это по гороскопу судите?
– Нет, по жизни.
– Почему так думаете?
– Мне так кажется. И, думаю, я не ошибаюсь. Софья как победительница могла позволить себе быть великодушной. Она собственной кожей почувствовала, как напряглись руки Селивановой. Но на ее лице, которое Софья могла видеть в зеркале напротив, не дрогнул ни один мускул. И что она сказала? "Вам не очень больно, Софья Николаевна?" Нет, надо признать, ты молодец, Юлия Антоновна. И, кто знает, сложись по-другому обстоятельства, мы могли бы подружиться.
Так думала Воронова, продолжая разговаривать с Селивановой о чем-то пустяковом.
– Ты меня просто вернула к жизни, - эти слова Софья сказала Юле в самом конце сеанса. Одна рука у нее была опущена к полу. Указательный палец рисовал какие-то знаки на полиэтиленовом пакете, стоявшем около дивана. Наверное, там лежала какая-нибудь толстая книга по искусству, подумала Юля.
Через час она сидела в своей любимой пивной. Напротив нее потихонечку тянул пиво Шурик, которого она позвала с собой, чуть ли не силой заставив покинуть пост наблюдения. Шурик долго не мог понять, что произошло:
– То есть как - отдала икону?
– Еще один житель Виллабаджо. В последний раз объясняю: пришел к ней друг ее отца.
– Нет, это я понял. Но если друг, значит, не пацан. Так?
– Я не поняла, ты это к чему?
– А к тому, что последние дней пять, что я ее пасу, около этой девахи из мужиков в основном юнцы крутились. Максимум - лет тридцать.
– Продолжай.
– Я свое дело знаю. Не думай, что хвастаю. И еще. Когда она дома была, из ее подъезда никто икону не выносил.
– Сказал, - фыркнула Юля.
– А мужик тот, по-твоему, должен ее перед собой нести, как на крестном ходе?
– Если он верующий человек, как ты говоришь, он ее в полиэтиленовом
– В полиэтиленовом пакете, говоришь?
– Вот именно.
– Какой вывод?
Польщенный вниманием Юлии, Шурик не торопился с ответом. Он не спеша отхлебнул из кружки пива и лишь потом произнес:
– Понимаешь, здесь без логического мышления не обойтись. У вас, баб, с этим туго, сама понимаешь.
– Слушай, Шурик, ты свой лобик в зеркало видел?
– Нормальный лоб.
– Это тебе так кажется. Начитался детективов, мать твою!
– Ладно, не горячись. Шучу я. Будем считать, что ты - редкое исключение. Итак, делаем выводы.
– Постой-постой. Кажется, понимаю. Тот разговор, ну, по телефону, - для меня был? Икону она спрятала куда-то, а мужика придумала.
– Или не придумала.
– То есть?
– Два в одном флаконе. Правильно, разговор для тебя предназначался. А почему ей на самом деле не воспользоваться помощью верного человека и не спрятать икону в надежное место? Пока ты с ее горизонта не слиняешь?
– Но ты же сам сказал, что никого из...
– Правильно, сказал. Только сдается мне, что поторопилась она.
– То есть?
– Если мужика не было, то он должен появиться. Значит, не все еще потеряно. Если же я проворонил его, тогда...
– Тогда я должна узнать, откуда он приезжал.
– Правильно. Но это невозможно: дурой ведь ты ее не считаешь? Если она поняла, что ты к ней заявилась не ради ее ноготков, а ради иконы, то...
– Ради Бога, только не надо хвалить ее. Дурой я Воронову никогда не считала. Я другим путем пойду, как Владимир Ильич завещал.
– Какой Владимир Ильич? Ленин?
– Он самый.
– Каким путем?
– А ты логическое мышление поднапряги.
– Да ладно тебе. Говори.
– Если мужик тот - друг ее отца, надо просто узнать, откуда она родом. Оттуда и мужик приехал. Не зря она про воспоминания говорила.
– Слабовато, но сойдет. Только кто тебе скажет, откуда Воронова родом?
– А она мне дала несколько телефонов своих подруг. У троих я побывала...
– Юля на секунду задумалась.
– Точно. Вот с нее и начнем.
– С кого?
– Алла Ивановна Петрова. Не слыхал о такой?
– Смеешься.
– Да нет. Общительная тетка, ее многие знают. От Вороновой без ума. Она мне все и расскажет.
– А как ты к ней подъедешь?
– Это уже мои проблемы. Шура, у тебя есть мобильник?
– Оружие пролетариата. Вот.
– Дай, позвоню. Так, сейчас номерок найду. Слушай, Шура, просьба у меня будет.
– Я понятливый. Еще несколько деньков ее попасу.
– А как с Кузьмичом быть?
– Это не твоя печаль. Я ему сегодня все объясню. Мы с ним ладим, а на тебя он и осерчать может. Если икона с концами. Понимаешь?