Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
– Это про дельфина, что ли?
– спросил доселе молчавший Доб.
– Я по видику смотрел. Только ты путаешь, его Флиппером звали.
– Кого?
– Дельфина, кого же еще?
– Филиппок - это крестьянский мальчик, понял? Учиться он очень хотел. Вот про него Толстой и написал.
– А дельфин здесь при чем?
– Слушай, я сейчас зарыдаю. Не позорь ты меня. Путаешь, говорит он мне. Умереть, не встать. Эта деваха сейчас из "Ревизора" сцену читала. Учись! Ладно, кто из вас начнет?
–
Селиванова ответила:
– Пожалуй, я. У Вороновой подруга есть...
– Воронова, Воронова... Скажи, а у нее отца не Владимиром Николаевичем звали? Хотя, сколько в Москве Вороновых...
– Это дядя ее.
– Дядя? Что же ты мне сразу не сказала? Нет, ребята, эту девку мы трогать не будем. Я уважал покойного Воронова. Дружить не дружил, врать не буду, но уважал. Шурик явно поскучнел.
– Все, деваха, можешь идти. Шурику телефончик оставь - ты ему приглянулась, а про это дело я, считай, забыл.
– Ты какой-то чудной сегодня, Кузьмич, - переглянувшись с Юлей, заговорил Шурик.
– Наверное, "Мертвые души" начал читать.
– Давно по морде не получал, шутничок?
– Давно. Юлька тебе с самого начала говорила, чтобы девку эту не трогать. А икону мы сейчас не у нее брать будем. Она отдала ее.
Юля сразу поняла хитрость Шурика. Она без его перемигивания уже знала, о чем надо говорить Кузьмичу, а о чем промолчать.
– Как отдала?
– переспросил Кузьмич.
– Дело вот в чем, - подключилась к разговору Юля.
– Софья Воронова сирота, ее дядя воспитал. А когда Воронова того... убили, ей, видимо, мысли всякие в голову полезли.
– Продолжай, пока не очень понимаю.
– Пришел к ней как-то земляк ее, поговорили они о родных местах, вот Воронова и расчувствовалась. Отдала, короче, она икону. То есть не ее это теперь икона. И мы забудем о Вороновой. Все, нет ее для нас.
– А кому отдала, мы знаем.
– Вот это самое главное. Я ведь с этого и начала. У Вороновой есть подруга. Я к ней подъехала. Короче, она мне все про этого типа рассказала. Он больной...
– Кто больной, тип этот?
– Да, у него рак.
– Господи, с вами не соскучишься. Рассказывай дальше.
– Ему вроде бы мало осталось жить. Вот он и продал свою квартиру, взял икону и отправился на родину.
– Ничего не понимаю, уехал, что ли? Тогда куда уехал?
– В том-то и дело, что в никуда. Родом он, как и Воронова, из Старгорода.
– Это где?
– Под Тулой. Километров сорок к югу, я на карте смотрел, - вставил фразу Шурик.
– Так вот, может, у него от болезни с головой что, но он решил до Старгорода пешком идти. Как странник.
– Век живу, а о таком не слыхал. Итак, что мы имеем?
– Смертельно больного человека, которому осталось жить не больше года, а то и того меньше, и икону, которая
– Молодец, - похвалил Кузьмич, - правильно поставленный вопрос - считай, уже наполовину решен. Значит, говоришь, чудак этот на букву "м" никому не нужен?
– Абсолютно.
– Мы знаем, куда он придет, так?
– Куда должен был придти...
– А ты и впрямь смышленая. Только вот откуда он должен выйти?
– Это уже по моей части, - взял слово Шурик.
– Не буду долго говорить, короче, он поехал в Болхов.
– Доб или Боб, принесите карту, - приказал Кузьмич.
– В бардачке моей машины лежит. Юля убрала со стола бутылки, Шурик взял у Боба карту и расстелил ее перед Кузьмичем. Все сгрудились за его спиной. Шурик показывал пальцем:
– Вот Старгород - это Тульская область. Вот Болхов - Орловская. По прямой не больше ста пятидесяти километров. Но он пешком пойдет.
– И не слишком скоро - болезнь у него не шуточная.
– Правильно, Юлька. К тому же он из тех мест, журналист. Где-то будет задерживаться, где-то передохнуть захочет. Правда, не исключена возможность, что он после первого дня окочурится или плюнет на все и рванет в Старгород на колесах.
– Предлагаю ждать его в этом... Старгороде. Видать, это большая деревня, все друг друга знают. Сделаем дело, возьмем икону - и готово, - открыл рот Доб. Юля хотела съязвить, но передумала:
– Правильно. Как вариант, думаю, сгодится. Но когда все на виду - это же и минус. И еще. А если он окочурится, как сказал Шурик, где-нибудь в поле? Кому тогда икона достанется? Милиции? Грибникам?
– А что же, ты предлагаешь с ним в прятки играть?
– Зачем в прятки?
– опять взял слово Шурик.
– Смотрим сюда. Из Болхова в Старгород два пути. Один через Мценск, другой, более окружной, через Белев. Я думаю, он на Мценск пойдет. А теперь посудите сами: человек идет с рюкзаком. Странствует. Ну?
– Что - ну?
– Это нормально в наше время? Ты пойдешь, Боб, пешком с рюкзаком?
– Я что, придурок? У меня тачка есть.
– И я к тому же. Посмотри: до Мценска из Болхова всего одна дорога. Это не Москва. Дня два-три ему пути. Завтра мы его встретим. А дальше - дело техники.
– А если в другую сторону пойдет, на Белев?
– Повторяю, он пешком, мы на машине. Мы десять раз от Болхова до Белева и до Мценска доедем, пока он ковылять будет. Что скажешь, босс?
– Значит, сегодня он ночует в Болхове?
– Я думаю, что в ночь он не пойдет.
– Есть в твоем плане слабое место.
– Какое?
– Ты можешь дать гарантию, что он сегодня где-нибудь по дороге не выйдет?
– Кузьмич опять посмотрел в карту.
– В том же Мценске, к примеру.
– Не могу, но...