Кубатура яйца

Коротич Виталий Алексеевич

Почему же мне снятся и вспоминаются бесконечные дороги Америки, почему, перебирая фотографии и записи, я припоминаю друзей и города, в которых они живут неотделимо от бетонных, асфальтных и гудронных магистралей, разливающихся между нами? Все-таки не в дорогах дело, как реки не виноваты в том, что люди тонут. Американское шоссе — река без спасателей; умеешь выплыть — плыви, не умеешь — зачем вошел в воду? Дороги сами по себе никогда не сортировали людей.

Как-то в Канзасе я рассуждал, сколь обязан этим дорогам, сделавшим возможным мое путешествие, потому что без дорог человек издалека никогда не добрался бы до таких далей… Ну, короче говоря, рёк я вежливые банальности и, будучи очень усталым, даже не стыдился. Тогда всезнающий профессор Джерри Майклсон подарил мне альбом с фотографиями, сделанными больше ста лет назад. Оказывается, в 1872 году из самого Санкт-Петербурга без реактивных самолетов, «кадиллаков» и столь милого моему сердцу федерального шоссе № 70 пожаловал в Канзас российский великий князь. Великий князь желали

поупражняться в стрельбе по бизонам. Сопровождали августейшего лоботряса американский генерал Фил Шеридан и подполковник Джордж Кастер, а кроме того, два эскадрона кавалерии, оркестр и три вагона шампанского, водки, виски, коньяка и других жидкостей, дабы не скучно было слушать оркестр. За пять дней развеселая братия вылакала все три вагона и прикончила пятьдесят шесть бизонов. У великого князя с перепою пальцы тряслись, и это спасло жизнь многим парнокопытным. Сохранились фотографии — лихой гость из-за океана в кубанке набекрень сидит на пенечке и размышляет на разные придворные темы. В глазах у светлейшего такая грусть, которая по-немецки фиксирована где-то между словами «вельтшмерц» и «катценяммер» и может поражать славян только с похмелья; грусть вряд ли вызвана сочувствием к убиенным бизонам и раздумьями о социальной структуре России.

Историю надо знать. Америка изменилась, она уже не бродит по прериям, погружая колеса в колышущийся ковыль. Америка научилась любить бизонов, перебив их до последнего и выведя заново. Америка приглядывается к собственным детям и временами хочет сосчитать их и приласкать, а дети мчатся по дорогам, словно капельки крови по сосудам человеческого тела, и кажется, что остановись они, всему настанет конец. Проезжая по дорогам, время от времени встречаешь людей на обочине, упрямо указывающих большими пальцами в сторону, куда бы им надо ехать; иногда эти люди держат плакаты, где фломастером жирно начертано имя нужного города. Людей таких берут с собой очень редко — боятся; поток автомобилей безостановочен, только у бензоколонок отдыхает по одному-два, уверенно опираясь всеми четырьмя шинами на дорожное покрытие, под которым где-то там, глубоко, кости бизонов, человеческие кости, не найденное еще золото и следы многих людей, прошедших здесь во времена, когда по этой земле передвигались преимущественно пешком.

Когда-то, наверное, лет двадцать назад, на гастроли в Киев приезжал один из самых популярных американских странников — Пит Сигер, переполненный собственными песнями, да еще и народными, а к ним и новомодными всех сортов. Пит Сигер играл на банджо и пел, пел, пел вместе с залом, сам по себе и как угодно. Мне его песни нравились и потому, что я был подготовлен к слушанию. По причине нечастых тогда еще гастролей американских певцов мало что знал о Сигере, как и все остальные, и перевел множество его песен для немедленной публикации. Песни публиковались и просто пелись, и некоторые сохранились в моей памяти и доселе. Вроде песни о колоколе: певец хотел его взять в руки, чтобы звонить и звонить, призывая людей к братству.

Неожиданно я услышал знакомую песню, она звучала из приемника автомобиля, стоявшего у бензоколонки на шоссе № 40 в штате Нью-Мексико. Люди в кабине внимательно слушали ее и вполголоса подпевали. «Ах, если бы у меня был колокол! — вскрикивал Пит Сигер в динамике и дергал за струну. — Если бы у меня был колокол…»

Вторжение в рай

Бывшие американские президенты обитают в Калифорнии — оба, которые живы: Ричард Никсон и Джеральд Форд. В начале 1977 года Форд участвовал в профессиональном турнире по гольфу — было тепло, и мячики скользили по выстриженной траве с неудержимой легкостью. Экс-президент Никсон тоже много играет в гольф, — может даже почудиться, что эта забава специально придумана для поддержания здоровья бывших лидеров; впрочем, Никсон еще в президентские времена ввел у себя в имении гольфовые электромобильчики (на них игроки разъезжают по полю) как основной вид внутреннего транспорта. На службу, понятно, президенты летали на самолете, потому что от Калифорнии до столицы около четырех тысяч миль, а до Нью-Йорка — и того больше.

Президенты стали селиться в Калифорнии с недавних пор — первые по своему государственному значению американцы, они лишь в послевоенные годы поняли всю привлекательность тихоокеанского штата. Впрочем, первые из вообще прибывших сюда американцев оказались у Тихого океана тоже не так давно — менее полутора столетий тому назад. Но в те времена эта часть Америки была далеко не так ухожена.

Вначале американцы селились в Калифорнии неспешно — на побережье места хватало: в середине прошлого века там было всего несколько мексиканских гарнизонов и католических миссий. Климат вдоль океанского берега прекрасен — метеорологи зовут его средиземноморским; при достаточном поливе земля становилась щедра, но слишком уж долог был путь через континент, поэтому люди добирались сюда малыми группами, с трудом пробиваясь сквозь пустыни, голод, отряды обиженных индейцев. Для массового переселения нужен был мощный стимул — таковой вскорости появился.

Швейцарец Иоган Август Зутер прибыл в Америку в середине тридцатых годов прошлого века. Он поселился в калифорнийской

долине Сакраменто, скупил окрестные земли и вскорости завел на них кукурузные плантации, скотоферму, начал закладывать один дом за другим. Плотник Джеймс Маршалл был нанят Зутером для надзора за мормонами, строящими плотину на близлежащем ручье. 28 января 1848 года Маршалл с мормонами нашел на ферме Зутера в Колома первые золотые самородки. Уже через день тысячи людей муравейником зашевелились на ферме невезучего швейцарца; остановить нашествие было невозможно — золотоискатели прибывали целыми табунами. Журналист из Сан-Франциско в те дни сообщил: «Город опустел. Кажется, что жители вымерли или, напуганные, притаились в лесу. Одиноко, словно дух, бродил я по городским улицам. Заходил в брошенные рестораны, где на столах стыли недоеденные обеды, видел вставленные магазины, полные товаров, мастерские без ремесленников и пустые жилища. Зашел в гостиницу, но и там никого не было — ни портье, ни слуг, даже никого из постояльцев…» Неподалеку от фермы Зутера в порту покачивался на волнах опустевший испанский военный корабль — капитан первым схватил лопату и во главе экипажа умчался в золотоносные горы.

Через год сведения о золоте достигли Атлантического побережья и сработали там немедля — корабли, отплывавшие к Европе, меняли курс и уходили в Калифорнию; толпы народа — без карт, по солнцу — двинулись на запад. Учителя покидали школы, мастеровые бежали с фабрик. В момент открытия золота в окрестностях фермы Зутера жило восемьсот человек, через год — больше тридцати тысяч, а еще через четыре года около четверти миллиона желающих немедленно разбогатеть копались в калифорнийской земле. За подробностями я отсылаю вас к Брет-Гарту, О’Генри, Джеку Лондону и авторам вестернов, запечатленных на бумаге и кинопленке. Печальные рекорды, зарегистрированные во времена «золотой лихорадки», не превзойдены до сих пор: преступность была массовой и труднопреодолимой, продовольственный кризис был страшен — за картофелину платили доллар, за фунт кофейных зерен — два (а ведь это было время, когда в Штатах чеканили золотые монеты), за фунт мяса отдавали фунт золотого песка. Президенты Джеймс Нокс Полк и Захария Тейлор, правившие Соединенными Штатами в начале «золотой лихорадки», явно не намеревались переселяться в Калифорнию и, пожалуй, имели самое смутное представление об этой территории, окончательно оттяпанной у Мексики к середине прошлого века, но все еще живущей весьма странно.

…Через сто с лишним лет после «золотой лихорадки» Калифорния была взволнована нашествием хиппи, устроивших в сан-францисском Хейт Ашбери нечто вроде своей вселенской столицы. Но это, как говаривал Ганс Христиан Андерсен, уже совсем другая история.

Начавшись со стрельбы и мордобоя, штат Калифорния постепенно стал самым богатым, респектабельным и многолюдным штатом Америки. Кроме того, что здесь поселяются президенты, в Калифорнии размещены училища и военные базы Тихоокеанского флота США, Голливуд с огромным количеством киностудий, фабрики вооружений, крупнейший в мире зоопарк, фирма «Локхид», производящая самолеты и подкупающая зарубежных премьеров, мегаполис из трех почти неразделимых городов: Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Сан-Диего. В Калифорнии очень много всего — от мышки Микки Мауса, родившейся здесь, до правившего здесь же воинственного реакционера губернатора Рональда Рейгана. Кроме того, в Калифорнии увидел свет лесной киночеловек Тарзан, совместивший в себе миролюбие мышки с агрессивностью губернатора, — вы знакомы и с ним. Дело в том, что коренные калифорнийцы соединили в своих характерах множество самых разных влияний и традиций — мексиканских, ибо край был аннексирован у Мексики и до сих пор переполнен ее уроженцами; азиатских, ибо это основное место прибытия в США выходцев из Японии и Китая; европейских, ибо переселенцы с восточного побережья США прибывают и прибывают к Тихому океану.

…Я прибыл сюда на автомобиле, перевалив через горы у Денвера и скатившись по семидесятому и пятнадцатому шоссе прямо к Лос-Анджелесу. В Америке очень много хороших дорог, но таких прекрасных, как в Калифорнии, нигде больше нет. Первой из проблем этого штата были дороги — теперь дорог понастроили, и они вносят тебя в Лос-Анджелес, как зернышко на бесконечной ленте конвейера. Многие участки шоссе будто прочерчены линейкой по карте — они сокращают путь неожиданно и намного (здесь даже само название города сокращено: богобоязненные испанцы нарекли его при закладке Деревня Нашей Госпожи Королевы Ангелов, американцы оставили от названия хвостик, почти бессмысленное — «Ангелов» — «Лос-Анджелес», и топографы запечатлели это на картах). Ни одного ангела в городе я так и не встретил. Белоснежка, слоняющаяся по Диснейленду, к вящей радости ребятишек, не в счет; она не ангел, а просто сказочный положительный персонаж.

Давайте и начнем с Диснейленда, ибо он оказался как раз на том въезде в Лос-Анджелес, сквозь который я проник в город, — пятнадцатое шоссе подвозит вас к решетке, ограждающей Страну Диснея, разрешает бесплатно бросить взгляд на ее монорельсовую дорогу и гору Маттерхорн, нафаршированную разными чудесами. Перед Диснейлендом — гигантская асфальтовая пустыня автостоянки, по слухам, самой большой в мире, тысяч на десять автомобилей. Запарковавшись, нужно крепко запомнить номер своего поля — какой-нибудь В 15 — и на всякий случай пометить автомобиль старым носком или пустой банкой на антенне, что позволит в конце дня узнать его среди тысяч близнецов, прижавшихся к оградам Диснейленда.