Куда черт послал
Шрифт:
— Ну, как-то так…
Я лишь покачала головой. А ещё ведьм называют двуличными! Да нам до этого хранителя природы, как до райских ворот через бездну.
— Ладно, вернёмся к делам. Сколько нам ещё до Чёрной реки?
— Да мы уж почти вышли. Эти болота как раз в её затоке находятси.
Я достала карту внимательно её рассмотрела.
— Здесь, что ли? — тыкнула я пальцем в пергамент. Леший заглянул через моё плечо, после чего поставил свой корявый палец чуть правее.
— Тута.
— Так, значит, пару дней нам придётся лазить по грязи, и только потом дорога пойдёт в гору?
— Не, с болотами
Новость мне совершенно не понравилась.
— А если мы вдоль болот пройдём? — провела я по карте воображаемую линию.
— Тогда крюк будет больше и все четыре дня получитси.
— Зато по сухому.
— Я тоже как-то не хочу в пучило лезть. Паскудное место, — согласился леший.
— А это что за отметка на карте? — я разглядела маленький кружочек на самой границе болота и леса, чуть в стороне от того места, где мы собирались пройти. В первый раз я даже внимания не обратила на эту метку.
— Скит, — коротко ответил Силантий.
— Настоящий? — я потрясённо уставилась на карту, будто она могла мне дать ответ сама. Отступниками ругались, их именем пугали нашу братию, но толком про них никто ничего не знал, а от расспросов отмахивались. Мне же попался шанс восполнить пробелы в знаниях истории.
— Да, раньше в нём отступники веры травобога жили, а теперь даже и не знаю, осталси ли хто?
— А кто такой травобог? — в недоумении поскребла я макушку.
— Точно сказать не могу, слишком давно ему люди поклонялися, но вот энти, что скит поставили — чудища настоящие были.
Мне весьма любопытно было узнать о тех, кто казался лешему страшнее ведьм. Ведь про нас чего только не рассказывали: и детей, мол, воруем, и всяческими непотребствами при луне занимаемся. Между тем среди людей и не такие фрукты попадаются…
— Да ты что? А ну-ка, расскажи! — я устроилась поудобнее, приготовившись слушать.
— Да я толком и не знаю, так, сплетни всякие… — попытался увильнуть от рассказа леший.
— А я сплетни очень даже уважаю, — обрубила на корню я все его потуги.
— Ну, в общем, так… — дедок приосанился, и начал вещать. — Дело было давнее. Ещё не было никакого договора между светом и тьмой, потому верили люди кто во что горазд. Но самой авторитетной религией было почитание травобога. Тогда все большие города были под его покровом. Поклонение травовогу требовало жертвоприношений, без них, считалося, ни урожая на полях не будет, ни скот плодитьси не станет. А где льётси кровь, там нашему брату воля. Сама знаешь, и сейчас кое-кто на крови ворожит. От того тёмные силы начали не просто среди людей жить, как равные, а вообще власть к рукам прибирать. Нечисть не просто боялися, уважали. Золотое время для всего нашего племени… — леший вздохнул.
Немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил:
— А вот людские маги приуныли. Их услуги никому больше не требовалися, а работать они были непривычны. И решили они устроить переворот. Набрали себе послушников и стали продвигать новые идеи. Поначалу многие им симпатизировали, ведь как ни говори, а жертвы приносить не всем было по карману. Ну, маги быстренько сообразили, чем завлечь сторонников. Обещали и вечную славу и богатство. И поклялися отступники уничтожить всю нечисть… — Силантий понизил голос.
— Постой, ты чего глупости болтаешь? Разве можно
— Я ж говорю, что за правдивость легенд не отвечаю. Как до меня дошло, так и передаю. Дальше рассказывать, или интерес пропал?
— Ну уж нет, мне теперь вдвойне любопытнее стало.
— Так вот, значить… Набрали отступники послушников, начали их обучать охоте на тёмных. Слабые места выискивали у каждого племени, оружие разрабатывали. Только не удалось их начинание, так как под прикрытием благих целей вскрылися истинные намерения. Верхушка отступников получила власть, деньги и роскошь, а потому всё чаще вместо охоты на нашего брата стала заключать договоры. Так постепенно и складывалося привычное нам мироустройство. Однако оставались те, кого отступники заразили своей идеей так сильно, что они не шли ни на какие компромиссы. В результате на них самих стали охотитьси. Многих уничтожили, а оставшиеся попряталися по самым глухим местам. Со временем и слухи о них пропали. Лишь изредка находятси заброшенные скиты, их люди и отмечают на карте.
— Но ведь вряд ли всех извели… — я пошевелила лопатками, прогоняя пробежавший холодок.
— Чего не знаю, того не знаю.
— А мы вот как раз и проверим, — загорелась я идеей.
— И не боисси? — глянул на меня исподлобья леший.
— А дело не в моих страхах. Мне придётся долгое время провести в этих местах, а о таких соседях лучше знать всё заранее.
Глава 8
После рассказа лешего я ещё раз уверилась в том, что меня специально решили наказать, распределяя на Лысую гору. Большая честь, как же! Форменное издевательство, пусть придраться не к чему. Да, Лысую гору знают все, да, считается, что это колыбель нечисти. Но ведь неспроста же пустовала древняя цитадель? А тут ещё и отступники… Пусть даже в заброшенном скиту давно никто уже и не жил, но места силы всегда оставляют следы. А в моём случае ничего хорошего от соседства ждать не приходилось.
Впрочем, унывать тоже не стоило. Может, из этого тоже какую выгоду удастся извлечь, как в случае с котлом.
Я сунула свою реликвию в мешок, оглядела поляну, проверяя, не оставила ли чего-нибудь нужного. Вроде всё и все на месте. Леший уже ждал на самой опушке, я тоже не стала задерживаться.
— Силантий, а ты сам местный? — начала я ничего не значащий разговор. Но в дороге всегда веселее, когда есть с кем поговорить.
— Нет, конечно, пару годиков тут только и обретаюся, — леший пристроил свой узелок на плечо и двинул вперёд по высокой траве, указывая мне дорогу.
Ответ лешего пробудил интерес к теме, поэтому я задала второй вопрос:
— А как попал сюда?
— Нужда привела. Мои леса почти все вырубили, земля богатая, вот и расселилися людишки. Пришлося искать новый дом, — не нужно даже было видеть лицо лесовика, чтобы понять его эмоции. Поэтому в моём голосе появилось сочувствие.
— Поэтому ближе к болотам?
— Да. Бочажников уже, наверное, и не осталося, делить территорию не с кем, — Силантий вздохнул, уже не скрываясь.
— А водяные?