Кухня века
Шрифт:
Однако отрезвление (частичное) стало проявляться через год: произошли изменения в экономике, и каждый ощутил их по-своему.
Кооперативная частная деятельность, фактически неуправляемая и неконтролируемая, в том числе в торговле, наряду с временным сохранением потерявших свое доминирующее положение государственных торговых предприятий, и начавшаяся между этими двумя формами торговли конкуренция привели к своеобразному экономическому двоевластию и тем самым к хаосу, к нарушению экономического баланса, что стало особенно пагубным для страны на фоне стремительно сокращавшихся пищевых запасов, никем не пополняемых, а лишь интенсивно разграбляемых. В результате торговые услуги населению не только стали реально сокращаться, но и одновременно стали удорожаться. И это
Короче говоря, еды становилось все меньше, качество ее ухудшалось, а цены росли. Таков был первый заметный результат «кулинарной революции».
По сравнению с государственными розничными ценами в 1989 г., если принять их за 100%, цены на продукты питания к концу 1991 г. составили:
— в потребкооперации — 205,2%,
— на колхозных рынках — 294%,
— у новых частных «кооператоров» — 173% (за счет получения ими льготных ссуд в банках).
Ясно, что это было началом инфляции — явления, совершенно незнакомого советскому населению, так как с 1961 г., то есть в течение 30 лет, цены в розничной торговле оставались стабильными.
В 1992 г. шел уже быстрый, неуправляемый рост цен. Инфляция бушевала вовсю. С 1993—1994 гг. начался обвальный спад производства, полностью истощились сырьевые запасы, созданные в советское время. С середины 1994 г. возросла денежная эмиссия, что вконец дезорганизовало все хозяйство страны, разрушило его.
В этой обстановке вопросы питания населения действительно выдвинулись на первый план. Основная и единственная тенденция развития за этот период, с 1990 по 1994 г., состояла в сокращении потребления продовольствия в целом по стране. С этим было все ясно и наглядно. Но истинную картину этого сокращения, то есть насколько, как, в чем, где и у кого конкретно уменьшилось потребление пищи, представить себе было невозможно ни тогда, ни сейчас, спустя 10 лет, даже людям, пережившим этот период. Причин здесь две — во-первых, полное отсутствие статистики за это время и, во-вторых, пестрота картины продовольственного обеспечения в стране, раздробленность, разнообразие уровней снабжения, торговли, ассортимента пищевых товаров в каждой географической точке страны. Никогда прежде страна не была до такой степени экономически дезорганизованной и раздробленной. Так что верного представления о том, как в действительности ухудшилось питание населения страны в 1990—1994 гг., мы никогда уже не будем иметь. Дело в том, что за исходный год отсчета официальная статистика Российской Федерации приняла 1990 г. Но это неверно, ибо к 1990 г. уже было ненормальное положение в результате горбачевской перестройки, развалившей социалистическую экономику в стране. Поэтому корректнее было бы взять для сравнения последний «нормальный» год «эпохи застоя» — 1982, когда воздействие разрушительных мер «горбачевской реформы» на экономику страны еще не так ощущалось. Но в таком случае показатели развала экономики страны возросли бы в несколько десятков раз, 1990 г. из «последнего нормального», как его ныне принято считать, стал бы годом «значительного упадка» и отсчет пришлось бы вести не от условных 100% в 1990 г., а от реальных 60%.
Эту поправку следует обязательно иметь в виду, когда мы говорим о снижении экономических показателей за 90-е годы. Уже в 1993 г. официальная статистика зафиксировала, что потребление основных продуктов питания населением резко снизилось по сравнению с 1990 г. Так, потребление молочных продуктов в целом сократилось к этому времени в три раза, мясных — в два. Даже потребление готовых хлебобулочных изделий, остававшихся по сути дела единственным стабильным продуктом, доступным всем слоям населения, снизилось в целом на 15%, а других продуктов, созданных на базе зерна (макароны, мука, крупы) — на 20%. Это снижение потребления сельхозпродуктов шло на фоне общего упадка сельскохозяйственного производства, сократившегося за пять лет, с 1990 по 1995 г., на 25%.
Падение производительности отечественного сельского хозяйства, естественно, надо было компенсировать, и поэтому оно сопровождалось
После 1995 г. импорт продовольствия продолжал расти. В 1997 г. объем импорта по стране в целом достиг 50%, а по отдельным продуктам перешел и эту критическую для всякой независимой страны черту. Так, в Россию в 1997 г. ввозилось из-за границы 54% домашней битой птицы, 65% яиц, 88% детского питания и даже 40% сливочного масла, которое могло бы производиться и в самой стране. Немного лучше обстояло дело с ввозом растительного масла (28%) и мяса (31%), причем закупки последнего были сокращены только по причине «коровьего бешенства» в Англии и боязни ввезти зараженную английскую говядину из других европейских стран (Бельгии, Германии). Таковы усредненные и приглаженные цифры официальной статистики.
Между тем, по критериям ООН считается, что если страна вынуждена систематически ввозить даже 15—20% базового продовольствия, то это значит, что ее правительство не в состоянии гарантировать продовольственную безопасность населения. В таком положении до середины 90-х годов находились лишь некоторые африканские страны, вроде Конго, Уганды, Чада, Бурунди. В их числе оказалась и Россия, которая, по оценкам ООН, находится на 71 месте по прожиточному минимуму населения (из 143 государств, зарегистрированных в ООН).
В 1995 г. ко всем бедам заведенной в тупик отечественной экономики прибавилось еще одно несчастье: в России произошла продовольственная катастрофа — страна получила минимальный за последние 30 лет урожай хлеба. Было собрано всего 70 млн тонн — и это после достижений 60-х годов, когда такой урожай давал один только Казахстан! Если учесть, что и во всем мире эти годы выдались неурожайными, то легко понять, что мировые цены на хлеб сильно возросли. Но закупать хлеб за границей тем не менее пришлось. Да еще какими темпами! Закупки хлеба в январе 1996 г. по сравнению с январем 1995 г. увеличились:
— зерна — в 4—5 раз,
— ржаной муки — в 11 раз,
— пшеничной муки — 14 раз,
— пшенично-ржаной мучной смеси — в 55 раз!!!
Это говорило о том, что в стране не было ни крошки муки — хоть шаром покати. И поэтому закупали даже не зерно, что было бы дешевле, и даже не столько муку разных видов, необходимых для хлебопечения, а готовую мучную смесь, которая прямо направлялась на хлебозаводы для выпечки хлеба. До такой степени не надеялись даже на собственную перерабатывающую промышленность, ибо она, не имея долгие годы сырья, уже развалилась. Это было отражением тенденции потреблять уже готовые полуфабрикаты, а не изготавливать продукты питания непосредственно из сельхозсырья. А это самая страшная тенденция в экономике!
Обычно, когда случается неурожай, государство обращается в свои неприкосновенные закрома, куда в нормальные и в особо урожайные годы откладываются запасы на черный день. До войны такие государственные запасы делались на 5—10 лет вперед, и ставилась задача создать 15-летние «заначки». В послевоенное время, в 60-е годы, обязательные государственные запасы хранились 3 года, и только в период перестройки — в мирное время — их стали бессовестно транжирить, и они не пополнялись. К 1995 г. в государственных закромах — в неприкосновенных фондах — было пусто! Пришлось спешно закупать хлеб за границей на золото, алмазы и в долг, чтобы не допустить голода и эпидемий — холеры, дифтерита, полиомиелита и других опасных болезней, спутников голода.