Кухтик, или История одной аномалии
Шрифт:
Так продолжалось почти год. А потом рухнул хлипкий воздушный замок. Потом гнусный вонючий французишка Ален Делон разрушил его, как старый сарай, и несчастная любовь изменила весь ритм Кухтикиной жизни.
С этого дня бЄльшую часть своего времени он стал проводить в мастерской. Он приходил туда первым и уходил последним. Он не-ожиданно быстро освоил все Колькины премудрости, научился разбираться в немыслимой как ему раньше казалось - путанице проводов. Он даже уговорил лаборанта Беню принести из институтской библиотеки разные
Случилось это поздним осенним вечером.
Кухтик сидел под тусклой лампочкой и копался паяльником во чреве сломанного прибора. Неожиданно за дверью, в коридоре послышались чьи-то шаги.
Шаги приближались и затихли где-то совсем близко. Потом дверь за спиной Кухтика со скрипом открылась и кто-то вошел в мастерскую. Обернувшись, он увидел пожилого сутулого человека в мятом сером пиджаке. На носу вошедшего были водружены большие очки.
– Хм... Не помешаю, молодой человек?
– спросил обладатель очков.
– Здрасте, - ответил Кухтик.
– Вы с вахты? Так я договорился. Они знают. Я здесь прибор чиню.
– Нет, я, простите, не с вахты. Я, видите ли, в некотором роде директор сего учреждения... Иванов моя фамилия. Академик Иванов, - сказал человек в очках и подошел к столу.
– А с кем, простите, имею честь?..
Кухтик на какое-то время лишился дара речи, потом выдавил из себя писклявым голосом:
– Я - Кухтик.
– Простите великодушно. Не расслышал... Как вы сказали?
– переспросил академик.
– Кухтик я. К у х т и к.
– Ах, Кухтик... Очень мило. Очень. Вы что же, здесь работаете?
– Ага, - ответил смущенный Кухтик.
– Я вот это... Я прибор чиню.
– А что ж так поздно? Домой, поди, пора, - произнес академик и глянул на него с явным любопытством.
– Да чего домой...
– Кухтик пришел в себя и несколько осмелел. Эксперимент ведь срывается... Беня сказал.
– Беня, Беня...
– пробормотал академик.
– Очень, очень мило... А ещё говорят, молодежь несознательная пошла. Вот она - молодежь... Очень, очень...
Академик приблизился к Кухтику почти вплотную и, кашлянув, спросил:
– Не позволите ли присесть с вами, молодой человек?
– М-м-м, - ответствовал Кухтик.
– Благодарю вас.
Академик придвинул второй стул и сел рядом с Кухтиком.
– А знаете ли вы, молодой человек, чем мы тут занимаемся, в нашем институте?
– спросил академик.
Кухтик помотал головой.
И академика понесло...
Лекция в мастерской Лукичевского Института Пространственных Аномалий продолжалась долго и кончилась за полночь. Кухтик узнал обо всем. Узнал он и о таинственном Бермудском тре-угольнике, где без следа пропадали корабли и самолеты. И о неведомом аномальном пространстве, о котором никто (кроме самого академика Иванова) понятия не
Академик Иванов-Бермудянский давно не встречал такого благодарного слушателя.
Из институтского подъезда они вышли вместе. В темном небе над городом Лукичевском висела желтая луна. Растроганный вниманием юного собеседника, академик обнял Кухтика за плечи.
– Молодежь, молодежь...
– произнес он, остановившись у края едва различимой в темноте помойки.
– Кому мы передадим свою эстафету?.. Кому?..
Голос его дрогнул. Кухтику стало жалко академика. Он мало что понял из прошедшей беседы, кроме того, что у старика "не все дома".
– А хотите, я открою вам тайну, юноша?
– понизив голос до шепота, спросил Иванов-Бермудянский.
Кухтик молча кивнул, на всякий случай слегка отодвинувшись.
– Смотрите, юноша!
– торжественно сказал академик и указал рукой на помойку.
– Смотрите и скажите: как, по-вашему, что это?
– Где?
– спросил испуганный Кухтик.
– Здесь, юноша. Здесь!
– сказал Иванов-Бермудянский и ещё раз ткнул пальцем во тьму.
– Ну... Помойка это, - нерешительно ответил Кухтик.
– М-мда, - несколько умерив торжественность тона, согласился академик.
– Это, конечно, в некотором смысле помойка. Вы правы. Но... Но пробовали ли вы, мой юный друг, когда-нибудь её измерить?
– Кого?
– спросил Кухтик.
– Ну, помойку, помойку.
– Как это?
– не понял Кухтик.
– М-мда... Я понимаю ваше недоумение... А вот я, представьте себе, измерил! М-мда... Впрочем, получилось это, признаюсь, случайно.
Академик замолк на секунду, потом продолжил:
– Все великие открытия, друг мой, рождает случай! Великий случай, друг мой... Послушайте же меня...
И он открыл Кухтику свою Тайну.
* * *
В эту ночь на краю помойки Кухтик узнал следующее.
Переехав из столицы в далекий Лукичевск, академик Иванов-Бермудянский взял себе за правило совершать путь из дома, где он поселился, к порогу родного института пешком. ("Здоровый образ жизни, юноша. Очень рекомендую... Воздух, природа. И вообще... Очень способствует, знаете ли...")
Ежедневный маршрут его пролегал по краю свалки-помойки - той самой, что отделяла институт от Кухтикиного дома. Будучи человеком науки, академик точно рассчитал количество шагов от одного края помойки до другого. Сделал он это без всякой определенной цели. Просто каждый раз, идя на работу, он считал про себя шаги, дабы отвлечься от посторонних мыслей и настроиться на утомительный поиск истины.
От одного края до другого было 392 шага.
Каждый день он выполнял этот нехитрый ритуал, пока...